Он возвращается в спальню, где Бритни Спирс и монстры наблюдают за ним со стен, все жутко голодные. Выключает фонарик, набирает полную грудь воздуха.

Начинает сомневаться в правоте инстинкта, прогнавшего его из коридора. Потом вдруг замечает, что собака более не виляет хвостом, даже поджала его. И замерла, так же как он.

В темноте выделяются серые прямоугольники: зашторенные окна. Мальчик пересекает комнату, стараясь вспомнить, где что стояло, чтобы ни на что не наткнуться.

Кертис Хэммонд чмокает губами, вертится под простыней, но не просыпается.

Легкое движение пальцев открывает защелку. Незваный гость поднимает нижнюю половину окна, выскальзывает из комнаты на крышу крыльца, оборачивается.

Собака стоит у окна, положив передние лапы на подоконник, словно готова бросить хозяина ради нового друга и ночных приключений.

– Оставайся, – шепчет мальчик-сирота.

На корточках он осторожно крадется к краю крыши. Когда оборачивается вновь, собака жалобно скулит, но не решается последовать за ним.

Мальчик крепкий, с отличной координацией. Прыжок с крыши крыльца для него сущий пустяк. Он приземляется на согнутые ноги, падает, катится по влажной от росы траве, легко вскакивает.

Проселок с изгородями по обе стороны, за которыми тянутся луга, политый чем-то масляным, чтобы избавиться от пыли, ведет к асфальтированной дороге, проложенной в паре сотен ярдов к западу. Торопясь, мальчик оставляет за спиной почти половину дистанции, когда до него доносится собачий лай.

Вспыхивают, гаснут, снова вспыхивают огни в доме Хэммондов, море света прогоняет тьму, словно компания светящихся призраков выбрала этот фермерский дом для ночного карнавала.

Со светом приходят крики, душераздирающие даже на таком расстоянии, не просто крики тревоги, но вопли боли и ужаса. Самые громкие больше похожи не на человеческие звуки, а на пронзительный визг насмерть перепуганных свиней, увидевших нож в руках мясника. Но что-то в этих криках есть и человеческое, несчастные Хэммонды, должно быть, просят оставить их в живых, не убивать.

Убийцы подобрались к нему даже ближе, чем он ожидал. Когда он вышел в коридор на втором этаже, его вспугнула не приоткрытая дверь в спальню старших Хэммондов, не опасение, что фермер и жена проснулись. Инстинкт самосохранения предупредил его о том, что охотники, которые жестоко расправились с его семьей, спустились с гор и через дверь черного хода вошли в дом Хэммондов.

Убегая в ночь, стараясь обогнать крики и чувство вины, которое они в нем вызывают, мальчик жадно хватает ртом холодный воздух, потом со свистом вырывающийся из груди. Его сердце отчаянно бьется, стремится выскочить из клетки с ребрами вместо прутьев.

Пленница-луна вырывается из облачной темницы, и масляный проселок под быстрыми ногами мальчика поблескивает отраженным светом.

Добравшись до дороги, он уже не слышит ужасных криков, только свое прерывистое дыхание. Повернувшись, видит, что свет горит во всех окнах, понимает, что убийцы обыскивают чердак, чуланы, подвал.

Скорее черная, чем белая – идеальный камуфляж для лунной ночи, – из темноты вырывается собака. Она бросается к мальчику, прижимается к его ногам, оглядываясь на дом Хэммондов.

Бока собаки раздуваются и сжимаются, ее трясет от страха, так же как мальчика. Тяжелое дыхание перемежается жалобным поскуливанием, но мальчик не поддается желанию сесть рядом с собакой и поплакать вместе с ней.

Асфальтированная дорога уходит на север и на юг, в неведомые края. И любое выбранное им направление, скорее всего, приведет все к той же страшной смерти.

Пустынную тьму Колорадо не тревожат ни приближающиеся фары, ни удаляющиеся задние фонари. Задерживая дыхание, мальчик слышит лишь тишину и поскуливание собаки, но не шум автомобильного двигателя.

Он пытается отогнать собаку, но та отгоняться не хочет. Она твердо решила связать свою судьбу с его судьбой.

Не желая брать на себя ответственность даже за маленькую зверюшку, но смирившись с неизбежным… и где-то даже благодарный за то, что теперь он не один, мальчик поворачивает налево, на юг, потому что на севере дорога поднимается на холм. Он не уверен, что ему хватит сил долго бежать в гору.

По правую руку тянется луг, по левую стоят высокие часовые-сосны, салютуя луне верхними ветвями. Его шаги по обочине, между деревьями и асфальтом, гулко разносятся в тишине. Он боится, что рано или поздно звук этот привлечет преследователей.

Еще один раз он оглядывается, но только один. Потому что видит пульсирующие языки пламени на востоке, поднимающиеся к темному небу, знает, что это горит дом Хэммондов. Обгоревшие до костей, тела мертвых никак не помогут полиции установить убийц.

Поворот дороги, и деревья скрывают от него пожарище, а выйдя из-за поворота, он видит грузовик, стоящий на обочине. Фары потушены, горят только подфарники и задние огни, но двигатель работает на холостых оборотах, мерно рычит, словно большущий зверь, который долго бежал, а теперь дремлет стоя.

Мальчик переходит с бега на быстрый шаг, стремясь приглушить и звуки шагов, и шум вырывающегося изо рта воздуха. Словно прочитав его мысли, собака держится рядом с ним, не идет – крадется, прижимаясь к земле, больше напоминая кошку.

Кузов грузовика обтянут брезентовыми крышей и стенами. Задний торец открыт, если не считать низкого борта.

Подойдя к заднему бамперу, чувствуя, что задние огни освещают его, как прожекторы, мальчик слышит голоса. Двое мужчин болтают о пустяках.

Он осторожно смотрит вдоль борта на стороне водителя, никого не видит, перемещается к противоположному борту. Двое мужчин стоят спиной к асфальту, глядя на лес. Лунный свет серебрит дугообразные струи мочи.

Он не хочет подвергать опасности этих людей. Если он останется здесь, они, возможно, умрут, не успев опорожнить мочевые пузыри: остановка продлится дольше, чем они планировали. Однако на своих двоих ему не удастся оторваться от преследователей.

Борт крепится ко дну кузова петлями. Два запорных болта фиксируют его в вертикальном положении.

Мальчик осторожно поворачивает и выдвигает правый запорный болт. Поддерживая борт, проделывает то же самое с левым. Опускает борт. Петли хорошо смазаны, не скрипят. Он мог бы встать на бампер и перелезть через борт, но его четвероногому другу такое не под силу.

Понимая, что задумал его новый хозяин, собака запрыгивает в кузов, мягко приземлившись среди груза, не перекрывая звуковой порог, установленный тихим урчанием двигателя.

Мальчик залезает под прикрытие брезента. Поднять борт изнутри – работа не из легких, но, стиснув зубы, он справляется. Загоняет в ушко один запорный болт, потом второй, аккурат в тот момент, когда мужчины вдруг громко смеются.

За грузовиком дорога по-прежнему пустынна. Параллельные разделительные полосы, желтые днем, под морозно-белой луной стали белыми, и мальчику они представляются двойным бикфордовым шнуром, по которому, шипя и дымясь, к нему приближается ужас.