Спускаясь, он завернул в комнату, где дети пристроили виолончель, приподнял одеяло, в которое она была обернута и, как и дети раньше, не посмел открыть футляр, чтобы посмотреть, что внутри.

Оказавшись наконец на кухне, он принялся ходить кругами.

Из головы не выходил разгром, который гроза учинила у соседки: дырки в кровле, протечки на потолке, холод и сырость, воцарившиеся в доме. От одной мысли его пробирал озноб. Он старательно пытался отвлечься: послушал радио, порешал кроссворд, полистал каталог. Но мысли постоянно возвращались к одному и тому же. Начиная раздумывать над вопросом кроссворда, он подымал глаза к потолку и невольно видел протечки. Слушать радио было еще хуже. Там только и говорили, что о рекордном уровне осадков и понижающейся температуре. И деваться было некуда. Тогда он погрузился в изучение каталога всяких поделок. Последние страницы, его любимые, были отведены под всякие изобретения. Вроде Конкурса Лепина[2], только не так гламурно. Специальный набор для сметания крошек, выдвигающаяся стойка для банок, устройство для подтягивания носков без нагибания или овощечистка для левшей. Он почти соблазнился волшебной губкой, чистящей все от пола до потолка и по очень скромной цене. Но побоялся разочароваться. Пусть кажется, что такое может сработать. А потому лучше тщательно заполнить бланк заказа, но не отсылать его. Что он и проделал в очередной раз.

В конце дня он разогрел остатки вчерашних спагетти, посмотрел новости по телевизору, потом, попереключав некоторое время программы, напал на вестерн. Только сейчас он его не увлек. Героиня была красива, но после трех дней скачки по пустыне, преследуемая плохими парнями, не пивши, не евши и не мывшись, она по-прежнему выглядела так, словно только что вышла от парикмахера, при идеальным макияже и в лишь чуть помятой одежде. Обычно его это не смущало, но сегодня показалось перебором.

Он выключил телевизор, поглядел в окно на проливной дождь.

Кот не вернулся. Фердинанд чувствовал себя одиноким, подавленным и отправился спать.

Но не сомкнул глаз.

Мозг кипел, чувства смешались. Печаль, стыд, гнев, ощущение вины… Он злился на себя, на свою холодность, на недостаточную человечность, находил себе оправдания, но они ему не нравились. Тогда, несмотря на то что кот вернулся и уже мурлыкал ему в ухо, что обычно действовало как мощнейшее снотворное, он серьезно задумался. Задал себе все вопросы: «если», «где», «что», «как», не забыв «почему». И ответы показались ему очевидными. Но это было слишком просто, и он засомневался. Устав от всех этих блужданий по кругу, он нашел выход: завтра он посоветуется с Ги и Габи, его лучшими друзьями, так будет разумнее всего. В последний миг, перед тем как соскользнуть в сон, по привычке спросил себя, а что бы на это сказала его почившая Генриетта. И тогда все предстало перед ним ясным как день. Было полшестого утра. Ему еще надо было переделать кучу дел и разобраться с массой чувств. Но главное, он должен был обмозговать свое решение. Не беспокоя Шамало, он встал, сварил себе кофе и принялся размышлять, ожидая, когда наступит приличное время для визита.

Оказавшись перед дверью Марселины, Фердинанд не осмеливается постучать. Он повторяет в голове то, что собирается сказать. Найти правильный тон. Точные слова. Это непросто. Ну… Здравствуйте, мадам Марселина. Это опять я, Фердинанд. Я пришел сказать, что размышлял всю ночь, и так крутил, и этак, все взвесил, разложил, разжевал, и, говоря откровенно, напрямую, без всяких там околичностей, вы не можете больше оставаться в этом доме. Учитывая, в каком он состоянии, это просто опасно. Балки слишком прогнили, кровля может обрушиться в любой момент. Вы должны уехать отсюда, и срочно. Как вы знаете, я живу один на ферме с тех пор, как дети уехали, скоро уже два месяца будет. Там полно пустых комнат, с отдельным входом, и все современные удобства. Еще совсем недавно нас там было три семьи, знаете, три поколения. И никто никому не мешал. Ну вот. Простое дело: вы можете там устроиться прямо сегодня, и оставайтесь до конца ремонта, всю зиму и весну, если прикинуть. А еще, если пожелаете, в стойле есть место для вашего осла, и курятник для кур, и…

Он постучал.

Собака залаяла, а откуда-то из глубины раздался еле слышный голос Марселины, приглашающий войти.

Она сидит на стуле, одуревшая и дрожащая, а ее кот со слипшейся шерстью лежит комком у нее на коленях.

– Он вернулся. Мне кажется, он поранился.

– Позволите, я гляну?

– Да, пожалуйста.

Фердинанд ощупывает кота. Собака тревожится, пытается ему помешать, просовывает морду под ладонь, стараясь ее отстранить, скуля, умоляет остановиться. Он ее гладит. И успокаивающим тоном говорит, что вроде бы ничего не сломано, но он наверняка с кем-то сцепился, этот котяра, вон, вся шкура в струпьях. Через два-три дня будет на ногах, не беспокойтесь. Кошки, они живучие. Марселина вздыхает. Прикусывает губу, чтобы не заплакать.

Пауза. Потом Фердинанд помогает ей встать со стула, накидывает ей на плечи свой плащ.

– Ну же, нельзя здесь оставаться, мадам Марселина.

Он берет кота на руки и первым выходит из дома, она идет следом. И собака тоже.

Марселина спит в кресле, кот свернулся клубком у нее на коленях. А собака лежит у ног. Все уже согрелись. Фердинанд пользуется моментом, чтобы вернуться в домик, спасти от воды то, что еще можно, и накрыть остальное брезентом. Когда он приезжает обратно, Марселина все еще спит. Он вешает сушиться одежду, которую нашел в шкафу. И опять отбывает вместе с собакой, на этот раз покормить осла и кур.

Наступила ночь. Он возвращается, подбрасывает дров в печку, ставит разогреваться суп. Маленький Шамало, решив, что пришло время перекусить, тут же объявляется. И сталкивается нос к носу с собакой. В него словно ударяет заряд тока. Шерсть встает дыбом, зрачки расширяются, он выгибает спину, прыгает, плюется, как бесноватый, и наконец во весь дух удирает прятаться. Но через некоторое время любопытство берет верх. Он пробирается обратно поглядеть на новоприбывших. Старый котяра спит, так что с этой стороны опасности пока нет. Зато собака на него смотрит, прижав уши и виляя хвостом! Что бы это значило? Он сам так делает, когда очень нервничает. Но у нее вроде бы довольный вид. Можно даже подумать, что она не прочь поиграть. Он впервые встретился с собакой. Естественно, он не знает, как себя вести.