Давление совсем падает, кожные покровы синюшные, а ещё одолевает постоянная рвота. Мама не употребляла два дня, просто в последний раз, когда они с соседкой выпивали на кухне, оказался фатальным. Скорее всего, произошло сильно отравление алкогольным суррогатом.

К счастью, автобус до Нижнекамянска отправляется уже через час, поэтому я бронирую билет и заодно заказываю такси. Переодевшись в кеды и спортивную одежду, спускаюсь вниз и пролетаю мимо Людмилы, которая интересуется, что мне приготовить на завтрак.

– Я сегодня без завтрака! Простите, мне нужно спешить!

За высоким забором уже ожидает такси, я слышу это по шуму мотора, поэтому прибавляю скорость насколько, насколько позволяет моё особое положение.

– Откройте ворота, – прошу у охранника, который постоянно дежурит возле особняка Муратова. – У меня платный простой на счётчике.

Охранник высокий и крупный и даже не двигается с места после моих слов.

– Андрей Вячеславович велел не выпускать вас без его разрешения.

– Как это? – спрашиваю, оторопев от неожиданности. – Я свободный человек и имею право ходить, где угодно. Без его разрешения.

– Мне велели вас не выпускать, – твердит одно и то же.

Лицо охранника непроницаемо, а его грозный вид не дает мне никакого шанса на то, что получится проскользнуть! На глаза наворачиваются слёзы. Коттеджный посёлок находится в получасе езды от автовокзала и, если я не успею прямо сейчас туда добраться, автобус уедет без меня. А маме плохо! Маме там плохо без меня! Как только я скажу ей, что с внуком всё в порядке, она обязательно перестанет пить. Нужно только поторопиться, чтобы не опоздать как в случае с Лерой.

– Я наберу номер Андрея, и он вам лично скажет, что мне можно уехать! Вы что-то путаете… Определенно…

Руки дрожат от волнения, когда я нахожу номер Муратова и жму «позвонить».

– Слушаю.

– Андрей! Охрана не хочет выпускать меня за территорию, – захлебываюсь от возмущения. – А мне нужно к маме поехать!

– Успокойся и не истери, – отвечает Муратов. – Я поворачиваю к дому, сейчас поговорим.

Те десять минут, что он едет, тянутся бесконечно долго. Таксист выкрикивает из-за забора, что срок ожидания закончился, а я умоляю его подождать меня ещё немного! Наконец слышится мощный рёв двигателя, и я понимаю, что это приехал Андрей. Он заходит на территорию особняка и твёрдым шагом направляется ко мне.

– Какого чёрта ты меня закрыл?! – спрашиваю громким голосом. – Мне нужно к маме!

Внутри меня такой ядерный коктейль из чувств! Всё намешано: ревность, злость, отчаяние, страх за маму… Я чутко спала. Прислушивалась к телефону и одновременно ждала, что Андрей вернется. Пусть ночью, пусть под утро, но он так и не приехал.

– Ты никуда не поедешь, Нина, – отвечает спокойно Муратов, глядя на меня своим холодным взглядом.

– Ей плохо, Андрей!

– Вызови скорую.

– Вызывали! Они отказываются её принимать. Ты не понимаешь, Андрей… Ты ничегошеньки не понимаешь, – от его равнодушия меня начинает колотить. – Маме плохо! Так плохо, как было Лере!

Я с силой ударяю ладонями в его грудь. Андрей даже с места не двигается. Он сильный и выше меня почти на голову, поэтому молча смотрит сверху вниз, пока я осыпаю ударами его тело.

– У неё алкогольная интоксикация! Давление сильно упало и тахикардия! Тётя Ира сказала, что она загнётся, если я не приеду!

Слёзы брызжут из глаз, а ярость накапливается с каждым ударом. Почему Андрей бездействует? Он мстит мне? За Леру?

В последний удар я вкладываю максимум мочи, но Муратов не даёт себя тронуть и перехватывает меня за запястье. Только сейчас я заглядываю ему в глаза и содрогаюсь от страха: взгляд дикий, уничтожающий и опасный. Андрей притягивает меня к себе, заставив упереться ладонями в его грудь. Под кончиками пальцев ощущается приятное тепло и твёрдые литые мышцы.

– Я сказал: прекрати истерить, Нина, – произносит Андрей над моим виском. – Мама в Нижнекамянске?

– Да. Улица Багряная, дом семь.

– Квартира?

– Восьмая.

– А теперь развернулась и ушла в дом. Это твоя первая и последняя здесь истерика.

***

Часы в ожидании чуда идут неумолимо долго. Я нервно расхаживаю по комнате, затем пытаюсь лечь на кровать и снова встаю. От волнения начинает легонько потягивать живот. Мою мать с трудом можно назвать хорошей родительницей, но потерять её мне не хочется ни за что на свете.

Проходит мучительное количество времени, прежде чем мой телефон оживает, а на экране светится её номер.

– Мам!

– Нин, извини меня…

– Как ты? – игнорирую слова прощения.

Она столько раз говорила это, что сосчитать невозможно. Да и не верится больше.

– Со мной всё хорошо. Лежу под капельницей в частной клинике. Это ты постаралась, Нин?

– Я? Нет, мам. Это… отец моего ребёнка.

– Здесь такой вежливый персонал и чистые палаты… Дорого, наверное?

– Не знаю.

– Мне сказали, чтобы не волновалась по поводу денег, потому что за моё пребывание здесь полностью оплачено.

У меня перехватывает дыхание. Я столько лет мечтала отправить маму на лечение, но средств на реабилитацию у меня не было. Приходилось умолять её, просить, забирать деньги, выбрасывать алкоголь. Способы были так себе и почти не действовали.

– Ты лечись, мам, и ни о чем не думай.

– Спасибо, Нина. Я этого очень сильно хочу, но самой остановиться мне не под силу, – вздыхает мама. – Расскажи лучше, как ты?

– Вчера я была на УЗИ в Москве. Там подтвердили диагноз, но дали надежду на то, что дефект затянется самостоятельно без какой-либо операции. Всё не так критично и страшно, как мы думали.

Мы с мамой разговариваем целый час. Я делюсь с ней исключительно хорошими новостями и не рассказываю о том, как мне сложно находиться в доме Андрея. Не говорю и о том, что до сих пор люблю его и до дрожи ревную. Молчу о том, что после рождения малыша Муратов отнимет сына. Маме нельзя волноваться, да и мне нежелательно. Пока ребёнок внутри меня, он ничего не сможет сделать.

– Ты поспи, отдохни, а потом перезвонишь. Ладно?

– Договорились, Нин. Береги себя.

– И ты себя береги.

Я отключаю телефон и с облечением вздыхаю. Андрей успел и сделал всё, что мог, для моей непутёвой мамы. Это я медлила и не уберегла его дочь, а он действовал слаженно и решительно, и от этого факта становится тошно до невозможности.

Встаю под теплые струи воды и плачу, детально вспоминая, как плохо было подруге, когда случилась передозировка наркотиками. Это потом я прочитала много статей на эту тему и знала, что действовать нужно было безотлагательно, но тогда я находилась в каком-то ступоре. Лера вывалила на меня столько откровений и так просила никому не говорить, что я послушалась её.