Ханна лежала в той же позе, как и когда я уходила. Она тихонько похрапывала, закутавшись в одеяло, – видимо, спала очень крепко. И комната выглядела как прежде.

Только окно…

Окно снова было раскрыто.

Сразу после завтрака мы попросили господина Шаде, заведующего хозяйственной частью, посмотреть, нормально ли закрывается окно в нашей комнате. Затем я повела Ханну на довольно запоздалую экскурсию по школе. Вчера я была слишком занята «Первым уроком», чтобы найти время на обход замка. Но сегодняшний день я целиком и полностью намерена посвятить Ханне, чтобы помочь ей освоиться в Штольценбурге.

Сперва я показала Ханне все учебные классы, химическую и биологическую лаборатории, музыкальный зал, расположенный высоко, под самой крышей северного флигеля, класс искусств и конечно же оснащенный новейшей техникой класс информатики. Потом мы заглянули в учительскую, в которой воскресным утром царила звенящая пустота.

Зашли на кухню, где я представила Ханну обеим госпожам Беркенбек (уже оставившим позади свои лучшие годы матери и дочери, носившим на головах одинаковую химическую завивку типа «пудель»), выглядевшим так, будто они постоянно сидели на диетах, а на самом деле замечательным поварихам. Они как раз нарезали гигантскую гору моркови и, едва завидев меня, весело затараторили.

– Эмма, деточка, мы так рады снова тебя видеть. Как дела? Как погостила у мамы? – застрекотала молодая госпожа Беркенбек, но, прежде чем я успела сказать хоть слово в ответ, она разразилась почти десятиминутным потоком слов, в деталях расписав три электронных письма, которые за каникулы получила от своей племянницы Мари. – Она начала вязать, а на прошлой неделе сама приготовила мясной рулет по рецепту, который мы ей послали, помнишь, мам? Было это, наверное, месяца два или три назад. Крошка сделала все, точно следуя нашим советам…

Я, как всегда, с улыбкой слушала госпожу Беркенбек, хотя в жизни не видела ее Мари и меня, мягко говоря, мало интересовало, готовит она, вяжет или же, как мы только что узнали, продолжает мучиться от грибка стопы.

Пусть Беркенбеки считали каждое письмо от далекой любимой племянницы маленьким чудом света, зачитывали до дыр любой журнал мод, только он выходил, и никогда не одевались как следует, обе поварихи были женщинами сердечными и часто, когда я заболевала, варили мне куриный бульон. На последний день рождения они даже испекли для меня огромный торт, украшенный марципаном. В общем, я очень любила их обеих. Они были милыми, но, к сожалению, иногда немного раздражали.

– Ах, самое главное мы еще и не рассказали, – вскинулась старшая госпожа Беркенбек, скорчив шутливую рожицу. – Есть новости насчет Шайенн. Мы недавно наткнулись на один блог и почерпнули оттуда совершенно новую теорию. И еще раз посмотрели новые фотографии в inTouch. – Она перешла на шепот: – Скажу только два слова: Леди Гага.

– Э-э… – протянула я. – А не слишком она молода, чтобы иметь дочь такого возраста?

Женщины обменялись торжествующим взглядом.

– Пускай, – сказала одна из них. – Ну а что насчет младшей сестры? Ну, теперь-то мы приблизились к разгадке?

– Э-э… – снова протянула я и пожала плечами.

В прошлом году в Штольценбург поступила девочка по имени Шайенн, и с того времени обе госпожи Беркенбек молили меня поведать, с какой знаменитостью связана двенадцатилетняя шатенка с короткой стрижкой. Информация о том, что она здесь инкогнито, быстро разошлась по замку. Как и то, что только мой отец знал, кто ее родители. Но мать и дочь продолжали верить в то, что мне-то папа должен проболтаться (он не пробалтывался, но обе поварихи об этом и слышать не хотели).

– Ну, мы хотя бы движемся в правильном направлении? – разочарованно спросила старшая госпожа Беркенбек.

– Без понятия, – сказала я. – Однако позвольте представить вам Ханну Нойлер. Она – наша новая стипендиатка, и у нее непереносимость лактозы.

– Ох, прости, как невежливо с нашей стороны. Добро пожаловать в Штольценбург! – сказала молодая госпожа Беркенбек и посмотрела на Ханну. – А как ты смотришь на продукты из сои? Мари года два назад тоже как-то раз сильно испортила себе желудок… Мам, помнишь? Она заказала в каком-то кафе омлет и…

– Соя подойдет, – сказала Ханна, и я решила, что на первый раз она услышала достаточно беркенбекских россказней.

– Ах да! – воскликнула старшая госпожа Беркенбек. – Это еще было под Пасху, Мари как раз оформила подписку на газету, которую разносчик положил ей под дверь, на следующий день после велосипедной прогулки…

– Ну, до скорого, нам пора, – пробормотала я и потянула Ханну за рукав.

Мы незаметно отошли от кухни и оставили поварих с их болтовней, сплетнями и морковью.

Ученический кафетерий, где на полдник давали чай, какао и кексы и где ученики делали домашние задания или болтали, помещался в овальном зимнем саду, переходившем в парк вокруг замка. Изящные плетеные кресла и столы произвели на Ханну глубокое впечатление, но еще более глубокое произвел захватывающий дух вид на террасы с каскадом фонтанов (с недавних пор здесь появилось несколько скамеек, для установки которых приложили усилия мы, участники школьного комитета).

А еще Ханну восхитили три овечки, пасшиеся на маленьком лужке в другом конце парка. Долли, Долли II и Фрейлейн Бархатный Носик принадлежали мисс Витфилд, жившей в крошечном домике рядом с упомянутым лужком, она вела занятия по этикету и английскому языку. Мы не смогли удержаться и нанесли визит трем самым шерстяным штольценбурженкам, затем осмотрели теннисную площадку и спортивный зал, в подвальном этаже которого располагался бассейн с дорожками для соревнований и зрительскими трибунами.

Ханна долго трепала Долли II по шее, а Долли и Фрейлейн Бархатный Носик паслись рядом, не приближаясь к ограде, и только иногда поднимали головы, чтобы смерить нас скептическими взглядами. Мисс Витфилд незадолго до летних каникул побрила трех своих любимиц, и потому их мех еще был относительно коротким и аккуратным.

– У тебя прическа как у моей бабули, – сказала Ханна Долли II и шепотом добавила: – Но тебе она идет больше.

Мы с Ханной долго не могли покинуть овечек. Но я хотела непременно показать подруге развалины монастыря, пока не настало время идти обедать.