сразу несколько сил действуют на обшивку и энергетическое поле корабля. Собственно говоря, в данном месте такого и в помине не было.

— Да, именно разлом.

— Странно название для пленки. — я почесал затылок и только сейчас понял, что в кабинете прохладно, заерзав на месте. — Бесит только одно — изменение воздуха… Пить хочу.

Все-таки это юное тело не натренировано для быстрой смены климатических условий. Многое придется наверстать, если я здесь надолго.

— Ничего такого сверхъявственного не почувствовал. Преграды не было, лишь легкое трение, — ответил я, пытаясь отловить хоть какую-нибудь эмоцию на лице этого мужчины. — Если сам ваш «разлом» считать обычным событием.

— Значит, силы в тебе хоть отбавляй, — сказал Лаврентий, даже не моргнув. — Когда решил подраться с принцессой, хоть что-то необычное в тебе промелькнуло? В ощущениях? В ладони было ощущение, будто бы там что-то шевелится? Или в глазах?

Я определенно не понимал, о чем конкретно он говорит.

— Думаю, что это не вы должны вопросы задавать, а я, — парировал, скрестив руки на груди.

Лаврентий Лаврентьевич ничего не ответил на это, зачем-то кивнул, и вышел в дверь, которая, как оказалось была за тем местом, где только что "блестел" разлом.

— Жди, — кинул он через плечо и захлопнул дверь.

Мда. Мужик явно не любит общаться, либо не хочет удостоить меня такой чести. Или, строит из себя саму серьезность?

"И не таким мы характер и загибоны ломали…" -— невольно промелькнуло в моей голове.

За всю свою жизнь — повстречал подобный тип существ — не один раз. Это они, первоначально, такие серьезные. А по факту — пару раз клинком по икрам и все — общительные, дружелюбные, и отзывчивые. И вся серьезность — орку под хвост.

Выждав пару минут, я двинулся к окну, которое меня манило, как и в прошлый раз своей "нереальностью" в моем восприятие. Своей… Чуждостью, и ноткой свободы.

Здесь не было штор, как у принцессы в апартаментах, или занавесок, но и обстановка за окном ничуть не изменилась.

Только этаж был явно выше. В разы.

На первый взгляд, можно было сказать, что я где-то на самой верхушке здания, ибо если вспомнить общежитие, как его прозвали студенты, там было этажа три-четыре от силы. Сейчас же создавалось ощущение, что я метрах в тридцати над землей.

В этот раз, надеюсь, меня в окно никто не вышвырнет. А то, боюсь, не выживу.

Под «ногами» было очень зелено. Небольшие фигурки, словно муравьи, слонялись внизу хрен пойми куда по желтым тропинкам, явно — бесцельно. В общем итоге я насчитал в зоне видимости около десятка различных зданий, выделил среди них ту самую арену, к которой, как оказалось, по земле не было пути. Центральную площадь, с несколькими десятками сооружений, ну, и собственно говоря, пока что все.

Все внимание было приковано именно к месту, где я встретил "живой труп" и "охотника".

Арена стояла на маленьком островке, окруженная водой и «стеной» низких деревьев. Там не было не одного моста, от слова совсем. По центру арены была башня, только вот… Она была в воздухе.

"Башня в воздухе? Перемещение в пространстве, чтобы попасть на арену? Антинаучно… Где же я нахожусь?"

Скрип двери за спиной сместил мое внимание на вошедшего в комнату.

Президент стоял на пороге с каким-то крупным свертком в руке и небольшой чашкой, в которой что-то слегка дымилось. Он быстрым шагом зашел внутрь комнаты, дверь за ним захлопнулась сама собой, и первое, что он сделал, так это протянул ту самую чашку.

— Это чай. Осторожно, горячий.

С легким недоумением я протянул замерзшие руки к чашке и с некоторым наслаждением взял ее.

Она была теплой, а напиток внутри — действительно горячим. За пару секунд успел обжечь руки, язык и горло, но зато согрелся. Возможно, я совершил ошибку, доверившись вот так, с ходу, что напиток безопасен, но все же желание согреться и банальное — попить, превзошло инстинкт самосохранения.

Все же, хотел бы убить меня — уже бы убил. Так что, очевидно, яда в чашке не было.

А если… А если он хочет сначала разведать, откуда я? Что я знаю о системах? Или он знает про тот самый артефакт, который моя команда обнаружила на древнем спутнике в трех парсеках от четырнадцатой звезды системы Доминаторов?

После очередного глотка Лаврентий протянул мне сверток со словами:

— Это твоя форма. Новая форма. Отныне ты обязан ее носить в стенах моего учреждения. Настоятельно рекомендую одеть ее, как выйдешь из моего кабинета. Негоже вот так, -— он пальцем показал на мой торс, -— Блуждать по академии. Слухов много будет. А лишнее внимание, тебе, не к чему.

Я чуть не поперхнулся остатками напитка.

— С какого хрена обязан? — спросил я весьма грубо. — Мужик, ты не думаешь, что стоит для начала все рассказать? Кто ты? Что тебе от меня нужно?

Мой тон ничуть не смутил его, напротив, он, улыбнулся, обошел меня и сел за стол.

— В этом теле, Алексей, и в этом времени тебе не стоит так выражаться перед человеком, который по чину старше тебя. Запомни это, если не хочешь нажить себе врагов рода в стенах академии и вне них. Понятно?

— Времени? Какого…

— Именно так. — Он начал собирать бумаги на столе в одну комкообразную кучу. — Именно так.

— А како…

— Какой сейчас год? — перебил он меня. — Смотря, относительно какого промежутка времени, — он улыбнулся, — Тысяча семьсот двадцать пятый год от рождества Христова.

— Какой нахер… — я уловил его укоризненный взгляд и поправился: — Какого такого Христова? Это кто такой?

— Да, — он закусил нижнюю губу, почесывая подбородок, — Ты у нас из далеких времен… Слишком далеких…

Что-то я ничего не понимал. И как только открыл рот, Лаврентий начал говорить:

— Чтобы тебе, Алексей, было более понятно, я скажу так… Ты, — он на миг замолк, будто бы подбирал слова в голове, — Из будущего. Далекого будущего по нашим меркам, и об этом, — он прекратил чесать подбородок и как бы погрозил пальцем, — Никому знать нельзя. Не поверят и в душевнобольные запишут. Про смирительные рубашки и всякие соборы для подобного, ты, очевидно, не знаешь и не слышал.

— Но…

— Как такое возможно? — предугадал он ход моих мыслей. — Я тебе не скажу.