Служители, прибежавшие на зов, только развели руками. Спускаться вниз они отказывались.

— Вижу, мой платок обрел нового хозяина, — печально вздохнула Мария.

— Нет, я достану его для вас! — раздался голос Феррейры. Блас был рад этой возможности привлечь к себе внимание герцогини. Ведь иного шанса у бедного служаки-лейтенанта не было.

— А если медведь его не отдаст? — улыбнувшись, поинтересовалась светская львица.

— Я убью его! — воскликнул глупец. Ему почти сразу принесли длинную рогатину — специально на медведя.

Хорхе в это время с нами не было. Он оставил свиту, получив какое-то срочное письмо. Иначе бы запретил Феррейре участвовать в этой самоубийственной авантюре.

Результат был предсказуем. Лейтенант — превосходный фехтовальщик — оказался никудышным охотником. Медведь почти сразу же сломал рогатину. Феррейра отбросил бесполезный обломок, стал отмахиваться мечом. Но зверя это не остановило, он зажал лейтенанта в угол. Казалось, еще чуть-чуть — и страшный удар лапы с выпущенными когтями оторвет Феррейре голову. Спрыгнуть вниз и помочь никто не решался. Послали за арбалетчиками, но те явно не успевали. Лейтенанта надо было спасать. Храбрецам негоже так умирать.

Внешне это выглядело смешно. Нелепый маг в кожаной куртке стал хлопать в ладоши вытянутыми по направлению к медведю руками. Раз, другой, примеряясь. После третьего, самого сильного хлопка голова хищника лопнула, как кочан капусты от удара молотом. Находившихся у края котлована, то есть всех присутствующих, забрызгало мозгами и кровью.

Феррейра с трудом поднялся по веревочной лестнице. Его шатало. В руке он держал красный шелковый платок.

— Вы спасли мне жизнь, Гийом, я этого не забуду. Возьмите, он ваш по праву, — лейтенант протянул мне платок.

— Вы дурак, Феррейра, — грубо ответил я и бросил этот злосчастный кусок ткани, украшенный вензелем «M T», вниз к медведю, в кровь и грязь.

Мария мной заинтересовалась. Как я посмел так поступить? Даже не воспользовался представившимся шансом! Это просто оскорбительно. Герцогиня проявила ко мне интерес.

Но я ее принципиально не замечал, чем вызвал у нее еще большее желание подчинить себе несносного мага. Влечение усиливалось тем, что я был единственным настоящим, полноценным магом в Камоэнсе. Уверен, она сразу отвела мне роль в своих интригах.

Герцогиня добилась своего — маг попросил ее о встрече, тайной. Прекрасно. Во время первого свидания, устав от тонкостей светской беседы, больше похожей на словесный поединок или допрос с пристрастием, я банально залез в ее сознание. Догадки подтвердились. Узнав, что меня собирались использовать в опасной политической интриге, приказал ей забыть об этих планах.

Мы стали встречаться как любовники, тайно. Она не хотела афишировать связь с магом-изгоем, поднялся бы скандал, свет бы ее не понял. И мне это тоже было ни к чему. Зачем противникам и недоброжелателям знать, откуда мне становятся известны их секреты. Я дарил герцогине многочисленные магические безделушки — дорогие, модные, но бесполезные игрушки.

Вот только Мария после каждой встречи с недоумением и злостью вспоминала, что опять у нее не получилось привлечь мага к ее делам. В нужный момент не находилось слов, знаменитое красноречие пропадало, проверенные уловки почему-то не срабатывали. Что неудивительно: блоки в подсознании я поставил умело.

Наша связь, безрезультатная для Марии, ей надоела. Я чувствовал: мы скоро расстанемся, что к лучшему. Как источник информации герцогиня себя исчерпала. Но, судя по записке, она решила поиграть со мной напоследок, ведь еще недавно запрещала к ней приближаться, изображала обиду.

Во дворце по сравнению с обычными днями было малолюдно. Праздник удался на славу. Бал закончился только на рассвете, так что знать тем утром отдыхала от веселья, отсыпалась и боролась с головной болью — погуляли славно.

Добродушный толстяк Лего, управляющий двора, встретив меня в коридоре, тут же принялся жаловаться на то, сколько золота ушло на празднество, и на беспокойных гостей, после которых осталось много сломанной мебели, разбитых зеркал и разорванных портьер.

— Вы не поверите, Гийом, только золотых и серебряных вилок и ложек пропало почти две сотни! — причитал он, семеня рядом. Нам было по пути в королевские покои.

— Почему же, верю. Хорошая вилка сегодня дорого стоит, — согласился я.

— О, Гийом, это вы, я рад вас видеть! — радостно воскликнул, едва увидев меня, Феррейра. Лейтенант был бодр и свеж, как будто не танцевал всю ночь.

— Добрый день, Блас. Какая красивая у вас медаль на груди! Золотая, в центре рубин. Неужели Хорхе резко повысил вам жалованье? Хотя вряд ли. Признавайтесь, кого ограбили?

— Казну Его Величества, Гийом. Это королевский приз лучшему фехтовальщику! — гордо ответил Феррейра. — Вчера перед балом проводился турнир. Едва успел.

— Рад за вас. И кто же был вашим соперником в последнем поединке? Барон Эрсилья, как всегда? — поинтересовался я.

— Нет, не угадали. Виконт де Кордова. Барон проиграл ему две схватки из трех.

— Вот как?! Наш поэт, оказывается, превосходный фехтовальщик?

— Да. Луис давно берет у меня уроки. Скоро ученик обгонит учителя, вчера он заставил меня попотеть, — серьезно ответил Феррейра, не заметив моей иронии. — Простите, Гийом, должен вас оставить. Дела.

— До встречи.

Де Кордова победил барона Эрсилью и заставил попотеть Феррейру. Интересно, очень интересно. Я видел Феррейру в деле, он прирожденный убийца, ангел Смерти короля Хорхе. Лучший меч королевства; если Кордова хоть чуть-чуть с ним сравнился…

В одном из коридоров встретил весьма колоритную компанию. Троих «старых» волшебников. Так с моим появлением в Камоэнсе стали называть здешних, так сказать, коренных, исконных чародеев.

Длинные, до пола, бесформенные серые или коричневые одежды. Резные посохи темного дерева. Глаза, обращенные на меня, горят ненавистью. Тощие тела, изможденные аскезой: здешние «волшебники», если их вообще можно так называть, почему-то считают, что разнообразные обеты, посты и прочие ограничения, усложняющие жизнь, лишающие ее многих ярких цветов, увеличивают магические способности. Бред.

Местные немногочисленные чародеи составляют особое замкнутое сословие. Нет притока свежей крови. Обучение идет от отца к сыну, и никак иначе. А ведь часто, очень часто бывает, что сыновья чародеев не имеют к магии не малейшей склонности.

Как результат — «старые» волшебники прекрасно предсказывают судьбу, заклинают погоду, лечат, делают неплохие амулеты. Они хорошие алхимики, составляют приличного качества эликсиры. Но воевать — не умеют. Ибо их магия по большей части предметная, требующая долгой, тщательной подготовки, точнейших измерений и дней работы перед тем, как получить результат.