— Дана…

Оставил в покое ненадолго, потом пришел трясти снова, приподнимая.

— Не трогай меня, — прохрипела.

— Рот открывай и пей. — Таким злым я его еще не слышала. Прильнув к чашке губами, я заморгала, пытаясь смахнуть пелену с глаз. В комнате снова горел камин, пахло дымом, мятой и… им. Тело горело и не слушалось, сопротивляться было нереально. А Сезар влил в меня воду, и, казалось бы, оставил в покое. Но потом снова раскрыл и… стянул футболку, оставив голой.

— Пусти, — стонала я, но ему было плевать. Послышался плеск воды, и я взвыла от прикосновения мокрой ткани по всему телу. — Твою-ю-ю…

— Рот закрой, — прорычал, продолжая уматывать меня. — Лежать.

Конечно я буду лежать, лишь бы не шевелиться! Но мучитель на этом не угомонился — притащил какой-то горячий сверток и примотал его к ступням. Когда результат его устроил, он занялся ладонями — растирал и всячески грел, не давая мне уснуть. Потом менял простынь и снова заматывал в холодную, поил водой…

Эта ночь казалась бы бесконечной чередой мучений, если бы меня не прижало. На очередную порцию воды у своего лица я не выдержала:

— Сезар, — проскулила в какой-то момент, — я сейчас описаюсь…

— Я уже думал, ты не попросишься.

Странно, но страшно мне не было, хотя я понимала, что у этого чудовища нет банальных медикаментов для людей, а мне откровенно было нехорошо. Но обескураживало другое — он спасает меня. И действенно. Какими-то садистскими методами, но все же. И в туалет меня не отпустил — спустил голышом с кровати и повел, прижимая к себе, по коридору.

— Чувствую себя подружкой ботана, надравшейся на вечеринке, — пошатывалась я.

— Какое богатое воображение. Выдеру я тебя позже, — проникновенно пообещал он и собирался было направиться со мной в ванную, но я забилась в панике:

— Мы еще не настолько близки, выйди!

— Упадешь, разобьешь голову…

— И тогда тебе придется вспомнить, где у твоей машины газ, и отвезти меня в больницу, — съежилась я, усаживаясь на унитаз. — Не хочешь отвезти меня, кстати?

— Нет, — он оценил мою стабильность критическим взглядом и прикрыл двери. Только по ощущениям остался. Преуспеть стоило усилий. Тело прошибло потом, задница взмокла, и я правда чуть не соскользнула с унитаза на пол. Сезар ждал у дверей. Попробовал взять под руку, и после короткой потасовки все же сцапал.

— Сейчас не засыпай, принесу чай, — хрипло прошептал на ухо.

— А если я умру? — опустилась на кровать со стоном.

— Не получится у тебя умереть, уж прости, — накинул на меня одеяло и ушел в кухню.

Я полежала немного, пялясь на камин. Нет, все-таки мне было страшно. Просто я второй день сталкиваюсь с вероятностью смерти, и, видимо, устала о ней думать. Но страх никуда не делся. Теперь же хотелось жить до одури. И этот пляшущий огонь перед глазами, запах мяты, смятой мокрой простыни и постели казались новой точкой, вторым местом рождения…

— Мне кажется, ты преуменьшаешь угрозу моей жизни, — скосила глаза на Медведя.

— Угрозы уже нет, — подтянул он табурет и поставил на него чашку. — Ягоды прибрежника снимают воспаление, кора пирты успокаивает…

— Это же наркотик! — подскочила я.

— Жить будешь, — нахмурился он, сужая на мне глаза. — Он даст время между подъемом температуры.

— Он дает чувство эйфории и… ложного принятия ситуации!

— Да откуда ж ты такая умная взялась? — оскалился.

— Тебе на голову, чтобы не считал всех идиотами! — выпрямилась, не заботясь о наготе — наоборот, его взгляд наливался особой искрящейся тяжестью, когда он цеплялся им за мою грудь.

— Ты кажется совсем долг не собираешься отдавать. Не учили благодарности?

— А чем мы тут с тобой занимались недавно? Разве не отдачей долгов? — повышала я голос.

— Ты сказала, что только увеличивали твой. — И ни один мускул на лице не дрогнул, только глаза ярко иллюстрировали то, что он думает о моем мнении и куда я могу его закопать.

Посчитав разговор законченным, он сунул мне чашку с терпким медовым запахом. Чтобы маскировать остальные.

— Не буду я больше ничего пить! — вздернула нос.

— Сейчас тебе снова станет плохо, и тогда я пойду искать свой заварник, кипятить ему носик и смазывать маслом…

— Пошел ты в…

— Именно туда, — прорычал. — Пей!

— Хотя бы скажи, что тут! — неожиданно для себя перешла к переговорам.

— Куркума, перец и пирта!

— Снова!

— Дана, не буди во мне зверя — некому тебя будет заматывать в простыни!

Я обхватила чашку, злобно засопев… поставила обратно и принялась прикрывать грудь простыней, чем заслужила взгляд, полный призрения от Медведя. Когда я сделала глоток, у него аж плечи опустились.

— Почему не заведешь лекарств?

— У меня есть лекарства, — поднялся он и направился к камину, — но с ними ты будешь болеть долго.

— Ты меня убьешь, — покачала головой, закатывая глаза. — Откуда ты знаешь. А вдруг у меня аппендицит…

— При отсутствии клинической картины? — кинул на меня взгляд через плечо.

— Всякое бывает, — пожала плечами. Кора пирта меня и правда немного примиряла с обстоятельствами. — А вдруг… почки воспалились?

— Ты не пахнешь так, будто у тебя что-то воспалилось, — вяло огрызнулся он. И только тут до меня дошло, что он тоже не ел и не спал.

— Ты чувствуешь запах того, чем я болею? — моргнула я ошалело.

— В общих чертах. — От его усилий из камина летели мелкие искры, тая в воздухе. И так ему шел этот антураж, что глаз было не отвести. — Ты пахнешь нормально. Просто иммунитет сдался, когда адреналин перестал бить ключом.

— Ты точно мне все ингредиенты назвал?

— Нет, — даже не обернулся он. — Мне нет смысла тебя убивать или накачивать наркотой. Ты мне еще должна, помнишь?

— Не даешь шанса забыть, — проворчала я из чашки и сделала большой глоток. Было вкусно. Мед, лимон, мята так приятно согревали горло, немного горчила куркума на языке. Я замоталась в одеяло и подоткнула подушки под спину, наслаждаясь. Чертовы травки почти убедили меня в том, что все просто зашибись! Тепло, уютно, вкусно поят, а из кухни чем-то так пахнет, что слюной можно захлебнуться! Я усмехнулась презрительно и уткнулась носом в чашку — не собираюсь я вестись на твои запахи! Сказала же, что у меня забастовка! И ведь даже сморило почти в сон, только я вдруг подскочила от того, что желудок просто сводит требованием еды. Запах же стал совершенно беспощадным, способный мертвого поднять! Кажется, картошка и, скорее всего, мясо… Звук жарящейся еды и возни на кухне терзал безжалостно и без того потрепанные нервы. Вот изверг! У меня аж в глазах потемнело от спазма в желудке!