– Вот мы тут все вместе решили предложить вам возглавить Комитет государственной безопасности…

Бакатин, как это полагается в таких случаях, предложил вместо себя академика Юрия Алексеевича Рыжова, который в Верховном Совете СССР возглавлял комитет по безопасности. Но все уже было решено. Бакатин поехал на площадь Дзержинского принимать дела и проводить первое совещание коллегии комитета. Академик Рыжов вскоре стал послом во Франции. Начальник разведки Шебаршин вернулся к исполнению прежних обязанностей в Ясенево.

В три часа дня 23 августа Бакатин в первый раз приехал в новое здание КГБ на Лубянской площади. На площади шел митинг. Чекисты боялись, что толпа ворвется в здание и их всех выгонят, как выгнали сотрудников ЦК КПСС со Старой площади. Но обошлось – свергли только памятник Дзержинскому. Если бы бывшего партийного работника и министра внутренних дел Вадима Бакатина не назначили тогда председателем КГБ, московская толпа и в самом деле могла бы пойти на штурм здания. Или же российские депутаты могли потребовать вовсе распустить комитет. Появление на Лубянке популярного Бакатина, возможно, спасло комитет госбезопасности от полного разгрома.

Генерал Шебаршин, как и все остальные заместители председателя КГБ, по указанию Горбачева написал подробную справку о том, что он делал в дни путча. В его случае это была формальность. Шебаршина ни в чем не винили. Единственное, что он сделал, – переслал во все заграничные резидентуры разведки документы ГКЧП. Подчиненный ему спецназ – Отдельный учебный центр первого главного управления, который на случай войны готовили к диверсионным действиям в тылу противника, в штурме Белого дома участвовать отказался. Но и особого доверия к Шебаршину не было – его же выдвинул Крючков, путчист № 1, который к тому времени сидел в «Матросской тишине».

25 августа, в воскресенье утром Шебаршин написал председателю КГБ Бакатину первый рапорт:

«19–21 августа с. г. я оказался не в состоянии дать правильную оценку действий Крючкова и других участников заговора и не сумел правильно ориентировать личный состав первого главного управления – людей честных, дисциплинированных, преданных Родине. Прошу освободить меня от занимаемой должности и уволить…»

Рапорт остался без внимания. У Бакатина были неотложные проблемы, разведка к их числу не относилась. Шебаршин сразу сказал, что он сторонник выделения разведки в самостоятельную службу, чтобы избавиться от «хвоста» КГБ. Бакатин с ним согласился. Однако стать первым главой независимой разведывательной службы Шебаршину было не суждено. Между Бакатиным и Шебаршиным возникла личная неприязнь. Они были схожи характерами – самоуверенные, резкие – и не уважали друг друга.

Через три недели, в середине сентября, новое руководство КГБ назначило Шебаршину – против его желания – первым заместителем полковника (!) Владимира Михайловича Рожкова. Шебаршин возмутился и 18 сентября позвонил Бакатину. Бакатин недовольно ответил:

– Где вы были раньше? Я уже приказ подписал.

После короткого разговора на повышенных тонах Шебаршин сказал, что дальше так работать не может и просит освободить его от должности. Он, вероятно, рассчитывал, что новый председатель пойдет на попятный. Но разозлившийся Бакатин решил, что его шантажируют, и возражать против отставки Шебаршина не стал.

В результате Леонид Владимирович написал председателю КГБ новый рапорт:

«Мне стало известно, что на должность первого заместителя начальника главного управления назначен В. М. Рожков.

Решение об этом назначении было принято в обход первого главного управления и его начальника. Вы лично не сочли возможным поинтересоваться моей позицией в этом вопросе, оценкой профессиональной пригодности тов. Рожкова.

В прошлом, как вам известно, существовала практика назначения должностных лиц, в том числе и в первое главное управление КГБ, под нажимом аппарата ЦК КПСС или по протекции. В последние годы ценой больших усилий эту практику удалось прекратить. С горечью убеждаюсь, что она возрождается в еще более грубой и оскорбительной форме – на основе личных связей, без учета деловых интересов. Эта практика, уверен, может погубить любые добрые преобразования.

Судя по тону вашего разговора со мной по телефону 18 сентября с. г., вы считаете такую ситуацию вполне нормальной. Для меня она неприемлема».

Этот рапорт был принят. Генерал-лейтенант Шебаршин в пятьдесят шесть лет стал пенсионером. Бакатин начал искать ему замену.

При этом принципиальное решение о том, что разведка выйдет из состава КГБ и станет самостоятельной, уже было принято, так что подбирали не профессионала-разведчика, а политика.

Я спрашивал самого Бакатина: и кому же пришла в голову идея предложить этот пост Примакову?

– Я внес такое предложение, – ответил Вадим Викторович. – Я знал, что он не будет против. Ему эта работа подходила. По складу характера. Мы поговорили. Он согласился. Так что, когда Шебаршин ушел, первым кандидатом был Примаков.

– А как вы увидели в Примакове начальника разведка?

– А как во мне увидели председателя КГБ? Какой я чекист?

– Вы по крайней мере занимались чем-то сходным – были министром внутренних дел.

– Да это абсолютно разные вещи, – отмахнулся Бакатин. – Эти два ведомства даже рядом нельзя ставить.

– Но ведь Примаков не профессиональный разведчик! А это непростая специальность.

– Министр должен принадлежать к правящей партии и осуществлять политическое руководство, – отрезал Бакатин. – А вот все остальные служащие ведомства, начиная с его замов, должны быть профессионалами. Я думаю, что у Примакова просто был к этому интерес, – продолжал Бакатин. – Евгений Максимович всю жизнь занимался внешней политикой. Он глубокий человек с аналитическим складом ума. А разведка – это и есть информация. Получение информации из разных источников и ее сопоставление. Я думаю, эта работа ему как раз подходила.

– Как тогда встретили Примакова в разведке?

– Встретили его хорошо. А провожали еще лучше.

– Как это ему удалось? Ведь он был чужой для них?

– Он не чужой. Для нас для всех разведка родная. Все фильмов насмотрелись. Все грезили разведкой с детского возраста. Как все мы убедились, руководить разведкой – это совсем не плохо у него получилось. Хорошо получилось. И разведчики довольны. И разведка не развалилась. На ней все эти перипетии политические не сильно отразились.

Формально Примаков получал невысокую должность первого заместителя председателя КГБ, то есть переходил в прямое подчинение Бакатину, хотя еще недавно в Кремле, в команде Горбачева они были на равных.

– Но в первом же вашем с ним разговоре имелось в виду, что разведка станет самостоятельной? – переспросил я.

– Да. Это было решено до его назначения, – подтвердил Бакатин. – Сразу договорились, что Комитет государственной безопасности, этот монстр, будет демонтирован. Надо было это сделать хотя бы для того, чтобы сохранить разведку. Ведь в то время президенты всех республик претендовали на наследство СССР, хотя Советский Союз еще существовал. Разведка все-таки была сразу вынесена за скобки. Она осталась единой, обслуживающей все республики. А остальную часть комитета делили. Происходило перетаскивание людей из кабинетов в кабинеты. Примаков в этом не участвовал.