— Я столкнулся с проблемой усвоения, когда существенно повысил скорость: половину прочитанного мой мозг не успевал, как следует, обрабатывать. Но постепенно, скорость моей абсорбции сравнялась со скоростью чтения — теперь они работают синхронно.

И это ему говорил ребёнок шести лет. В изумлении, Ринат пожелал своему чаду спокойной ночи и пошёл к себе в комнату. Впервые за шесть лет, он по-настоящему, глубоко осознал, что его мальчуган уникум. И поскольку наш молодой папаша являлся благоразумным представителем человеческого сообщества, он почувствовал ту огромную ответственность, возложенную на него высшими силами, избравшими его воспитателем и опекуном этого чуда природы, этого вундеркинда — его сына. Мысли, кружившие ему голову наяву, плавно перенесли его в измерение снов, где усладили взор великолепными грезами с его дитем в главных ролях.

* * *

В один расчудесный, обещающий быть солнечным, день последнего лета перед школой Руслан проснулся и учуял один из любимейших его запахов — запах маминых блинов. Он быстро умылся и поспешил на кухню.

— Мам, опять ты меня с утра балуешь.

Динара с любовью посмотрела на сына.

— Ну почему тебя? Блины со сметаной мы все любим. Камиллу я любым другим блюдом кормлю, а это она сама хватает и лопает.

— Этот совёнок, — улыбнулся Руслан, — храпит до двенадцати каждый день. Мы с ней совсем разные — я не любитель долго дрыхнуть, а она прям спящая красавица.

— В её возрасте ты тоже был любителем понежиться в кроватке.

— Правда? — Руслан удивился. — Я даже и не помню.

— Ну не всё же тебе, маленькому вундеркинду, помнить.

Они рассмеялись.

— Через полтора месяца мне уже в школу, ма. Я весь в нетерпении и предвкушении.

— Да, подумать только, недавно ещё совсем малыш — будешь ходить в пиджаке с рюкзачком, — мама улыбалась.

Руслан жевал блин со сметаной и размышлял о своей предстоящей школьной жизни, воображал будущих одноклассников, друзей.

— Мам, у меня к тебе есть одна просьба.

— Какая, сынок?

— Давай ты не будешь больше никогда краситься и делать всякие сложные прически?

Динара, от удивления, широко раскрыла глаза.

— Почему это? Что пришло тебе в голову?

— Просто ты тратишь на это дело по часу каждый день — по праздникам и того больше. В общем доходит почти до сорока часов в месяц. Мне просто жалко твоё время.

Динара улыбалась.

— А ты хочешь, чтоб твоя мама была неухоженная? Чтобы все люди избегали меня?

— Мам, ты и без этого красивая, — начал объяснять Руслан. — Для меня ты красивее без всякого макияжа. У папы я спрашивал — он со мной согласен — говорит, что обожает тебя без косметики и с распущенными, либо собранными в простой хвостик, волосами. Тогда для кого ты все это делаешь?

— Ну есть же ещё другие люди. На моей работе, на улице, где-то мы гулять выходим, в парках.

— Я думаю, что те люди, которые оценивают тебя по внешней красоте, не заслуживают того, чтоб ты тратила столько времени на них.

— Ах ты, умник, — засмеялась Динара. — Даже такому гению, как тебе, не понять нас, женщин. Мы хотим всегда выглядеть красивыми, хотим всегда быть, как самые прекрасные цветы.

— Может тогда что-нибудь придумать, чтобы тратить меньше времени. А сохраненные часы ты могла бы посвящать нашим с тобой разговорам, — ухмылялся Руслан.

— Не волнуйся, сынок. Для тебя время я всегда найду.

— Хорошо, мам, я запомню эти слова, — Руслан уже уплел свои блины и убирал посуду со стола. — Ладно, если что, я в своей комнате.

— Можешь смотреть свои программы погромче — пускай Камиллёка встаёт потихоньку.

Динара, дожаривая блины, размышляла над словами сына. То, что было отклонено её разумом немедленно, всё-таки оставило свои следы в сознании, и, в последующие дни, она не раз задумывалась об этом. Мама гения стала ловить себя на том, что ищет способы, возможности, как и вправду сократить эту длительную ежедневную процедуру, которая, как ей подсказал ее сын, была нужна не её родным и любимым людям, а можно сказать посторонним — да и то, только тем, кто оценивает человека по внешнему виду.

* * *

Время шло — Руслан становился всё развитее и сильнее. Он пошёл в школу, как и положено, в семь лет — в самую обычную, хотя ему все вокруг предлагали специальные — для одаренных детей. Он не захотел — сказал, что для этого у него есть основание. По какой-то, неизвестной для Динары и всех родных и близких, причине, Ринат выбрал для сына самую переполненную школу в самом густонаселенном районе города, да еще и за восемь автобусных остановок от дома. Из-за этой густонаселенности, рядом с избранным учебным заведением было расположено еще несколько, почти таких же переполненных. Динара пробовала возражать, но Ринат попросил ее довериться ему и не вмешиваться. В общем эти двое — отец и сын — что-то скрывали. На каждом собрании учителя говорили родителям о том, что их мальчуган только зря теряет время — обычная школа не может предоставить ему необходимых условий для полноценного развития.

Для педагогов он был загадкой. Они видели умных детей, видели гениальных — они не видели таких детей. Слова «башковитый», «мозговитый», «одаренный» никак не выражали того, что они наблюдали перед собой. «Уникум» — вот слово, на котором они, в конце концов, сошлись — оно более точно описывало этого необычного ученика. Он не интересовался всякими игрушками-побрякушками, наполнявшими портфели его сверстников и извлекаемые оттуда на каждой перемене. Всё своё свободное время он тратил на штудирование философии, политологии, высшей математики, изучение физики и молекулярной биологии. Учил сразу четыре языка — английский, испанский, китайский и французский. И во всём этом он был самоучкой. «Чему они могут меня научить в этих школах для одарённых, ма? Мне, отдай ты меня сейчас хоть в институт — и там будет скучно, — был главный его ответ, сначала на ежедневные, затем еженедельные, а потом и ежемесячные предложения матери о спецшколе». «Я не хочу, чтобы кто-то меня учил этим предметам, — это о вышеназванных дисциплинах. — Эти люди — учителя — уже имеют какие-то убеждения в своих сферах — они меня будут учить тому, чему нужно учить по их мнению. Многим нужны такие проводники — но не мне. Я, руководствуясь своим внутренним голосом, изучаю то, что мне интересно в определенный момент и иду своей оригинальной дорогой по пути знаний, — а это был его ответ на предложение отца обратиться за помощью к специалистам по интересующим Руслана наукам».

Помимо своих выдающихся умственных способностей, железной воли, удивительной работоспособности и огромной тяги к развитию, самосовершенствованию, наш маленький герой был ещё необычайно силён физически и обладал стальным здоровьем — он практически никогда не болел. В свои семь лет, он, по силе, не уступал крепким девятилетним пацанам. Как машина, подчиняясь, наверное, тому же, вышеупомянутому внутреннему голосу, он через день, иногда через два, занимался физической культурой, которая включала в себя подтягивания на турнике, отжимания на брусьях и несколько раундов отработок боксерских ударов в воздухе. На всё занятие уходило около сорока-пятидесяти минут.