Как раз тогда очень пригодился мой штурмовой карабин, особенно в условиях боя на короткой дистанции и внутри помещений. Но это случалось редко, и мы больше сидели на блокпосте и стерегли дорогу и близлежащие холмы, отлавливали мародеров, разведчиков и остальную шелупонь, которая в последнее время все больше отиралась возле Севастополя, куда еще приходили караваны с продуктами и боеприпасами.

Наша боевая выучка оставляла желать лучшего, поэтому не так уж часто нас старались привлекать к боевым операциям, и то результат был плачевный — более высокий процент потерь. Сидение на блокпосте вылилось в четверых убитых снайперским огнем противника и одним пропавшим без вести, из-за чего тогда пришлось менять всю схему минирования подходов.

Время шло, и мы уже привыкли к такой жизни: война, смерти, чувство постоянной опасности стали обычным явлением и частью нашей действительности.

Таких массированных налетов, как два месяца назад, уже не происходило — большинство турецких самолетов покоились на дне Черного моря, сбитые усиленной системой ПВО, и валялись оплавленными кусками по всему Кавказу и под Новороссийском. Именно там, как последний акт отчаянья, был высажен самый крупный десант, за которым сплошной волной шли тысячи кораблей, перевозящие остатки выжившего населения Турции. Десант с огромным трудом был отбит, а большую часть кораблей с переселенцами просто перетопили, время толерантности и гуманности прошло. Отдельные корабли эскадры, у которых просто не хватило топлива, чтобы хоть куда-то доплыть, долго потом дрейфовали в Черном море. Иногда эти плавучие кладбища прибивало к берегу, и мы с интересом рассматривали «Летучие голландцы» современной войны: люди, оставшиеся на борту, сходящие с ума от безнадежности и борясь за остатки продуктов, убивали друг друга, чтобы выкроить себе день-два жизни за счет соплеменников.

Попытка высадиться в Крыму тоже закончилась плачевно, большинство флота вторжения было перебито еще на подходе береговыми ракетными комплексами и авиацией, переброшенной из глубины Украины. После этих событий установилось некоторое равновесие, и война переросла в вялотекущий конфликт.

В мире все шло к тому, что обратного хода к старой жизни уже не будет — слишком пролилось много крови. США были практически парализованы мощнейшим экономическим кризисом и восстанием латинской и негритянской части населения, не желающей выступать в роли пушечного мяса на мировой арене. Европа тоже пылала, и не первый месяц, и в военном плане уже не представляла собой что-то особенное, накал страстей эмигрантского восстания немного спал, но волна грабежей прошлась по мирным и чистым улочкам городов Старого Света. У всех крупных игроков оставался главный аргумент — ядерное оружие, и его глобальное применение было только делом времени. Китай чего-то еще пробовал добиться, но уже и в Сибири приостановилось наступление бронированных клиньев китайских танковых дивизий после нескольких ударов тактическим ядерным оружием. Наверху в срочном порядке пытались договориться и, судя по всему, Турцию уже списали со счетов, и никто из членов НАТО не собирался ее поддерживать — мир был истощен войной. В результате чего по портам и береговым сооружениям Черноморского побережья Турции была нанесена серия ракетно-бомбовых ударов стратегической авиацией Российской Федерации, тем самым навсегда решив проблемы десантов и переселенцев.

Украинские власти, пытавшиеся удержать власть, так и не смогли преодолеть продовольственный и энергетический кризисы, и страна постепенно стала распадаться, теряя управление. Островками стабильности были укрепленные районы, удерживаемые под контролем регулярными войсками, но это ситуацию не сильно изменило. Многочисленные турецкие, грузинские, арабские беженцы, сумевшие всеми правдами и неправдами просочиться на Украину, резко изменили криминогенную ситуацию в стране, организовались в крупные банды и устроили настоящий террор мирного украинского населения.

На просторах Крыма вспыхнула новая война уже между крымскими татарами и исламскими беженцами, которых они сначала приютили, — ресурсов на всех не хватало, и религиозное братство сразу было забыто. Отголоски этих распрей докатывались к нам на блокпост с редкими славянскими беженцами, которым удавалось чудом пройти сквозь охваченные войной пространства полуострова, и информировали разведчики, регулярно ходящие в рейды.

И вот в один прекрасный день, когда группа капитана Оргулова схлестнулась с бандитами практически возле наших позиций, во время короткого боя, я встретил ЕЕ…

Пришлось повоевать с контриками насчет моей Карины, но поддержанный Серегой Оргуловым, которому я вкратце обрисовал ситуацию, я победил, и девушка осталась у меня на блокпосту. Ее, конечно, прогнали через детектор лжи, и я на мгновение увидел насмешливый огонек в ее глазах, это немного насторожило — на дворе война и люди иногда показывали себя с очень интересной стороны. К моему удовлетворению, никаких особых претензий к ней со стороны контрразведки не было, и девушка осталась на позиции под мою ответственность.

Вечером Рощупкин нагрел воды и в отдельной палатке я устроил Карине водные процедуры. После того как смыл первый слой грязи, на ее великолепном теле я разглядел множество синяков и ушибов, отчего мои скулы сжало от невыносимой ненависти, и попадись кто-нибудь из боевиков под руку, живым точно не ушел бы.

Отмытая и накормленная, девушка отсыпалась почти сутки, а я иногда заходил в свою каморку в землянке и смотрел на ее неровно обрезанные волосы, на темные круги под глазами и большой синячище на лбу.

К вечеру отоспавшаяся Карина явилась перед нами и, устроив Рощупкину отлуп на кухне, взяла на себя приготовление ужина, и мы наконец-то нормально поели. На вопрос, откуда девушка из высшего общества так лихо умеет готовить, она, скромно опустив глаза, сказала, что занималась готовкой еды для одной из банд под Бахчисараем. Я украдкой замечал, как некоторые мои бойцы начали влюбленно посматривать на девушку, но это делалось вскользь — уважают меня и не хотят создавать мне проблем.

Карина спала в моей комнатке, а я ночевал пока с бойцами, и через пару дней такого режима Карина, напомнив мне Дашу из книги А. Толстого «Хождение по мукам», в лоб не спросила: «Максим, ты что, меня совсем за женщину не считаешь?» На что я, ухмыльнувшись, только коротко ответил: «Ночью разберемся…» И увидев в ее глазах задорный блеск, понял, что угадал с ответом. Блин, как же я ее люблю. Прошло несколько месяцев с того момента, как она исчезла из моей жизни, но все это время я был уверен, что мы встретимся, и вот дождался.

Это были несколько волшебных дней и ночей. Даже обычный обстрел — с расстояния двухсот метров два обкуренных идиота дали несколько очередей из автоматов и слиняли в «зеленку», не смог испортить настроение. В один из дней Карина поинтересовалась, где ее подарок — необычная статуэтка, я ответил, что в городе, хранится в моих вещах на ЗКП дивизии, где для нас, отдыхающих от дежурств на блокпостах, выделена часть боксов.

Она облегченно вздохнула, улыбнулась чему-то своему и больше не поднимала этот вопрос, хотя у меня это отложилось в памяти, и я собирался попозже провентилировать этот вопрос, что-то с этой статуэткой было не так, а наработанная войной интуиция подсказывала повнимательнее понаблюдать за девушкой. Нет, угрозы она не несла, это я и так чувствовал, и понимал, но вот что-то с ней было не так.