Люси взмахнула рукой, в которой была зажата ручка. Пальцы ее были перепачканы чернилами.

– Здесь столько интересного материала, – прошептала она. – Ты видела Малкольма Фейда? Смотри, вон там! Просто восхитительный фрак. Ты знаешь, я решила, что лорд Кинкейд будет не бравым морским офицером, а талантливым художником, чьи картины сочли непристойными и запретили выставлять в Лондоне; он переедет в Париж, сделает прекрасную Корделию своей музой, и его будут принимать в самых знаменитых салонах…

– А куда подевался герцог Бланкширский? – удивилась Корделия. – Я думала, что моя тезка вскоре станет герцогиней.

– Он умер, – сообщила Люси, слизывая чернила с пальца. На шее у нее поблескивала цепочка. Она уже несколько месяцев носила простой золотой медальон, и когда Корделия спросила, откуда у нее новое украшение, подруга ответила, что это старинная семейная реликвия, приносящая удачу. Корделия до сих пор помнила минуту, когда увидела медальон впервые, помнила блеск золота в полумраке – это было в ту самую ночь, на кладбище Хайгейт, когда Джеймс едва не погиб от отравления демоническим ядом. Одно время Корделии хотелось подробнее расспросить Люси о «семейной реликвии», но потом она напомнила себе о том, что сама утаивает многие вещи от своего будущего парабатая. Нет, она не имела права вмешиваться в жизнь Люси и требовать от нее абсолютной откровенности, особенно когда речь шла о такой мелочи, как медальон.

– Значит, это будет роман с трагическим финалом, – заметила Анна и повертела в пальцах бокал с шампанским, любуясь сверкающими пузырьками.

– О, вовсе нет, – возразила Люси. – Просто… мне кажется, неинтересно, когда главная героиня навеки связана с одним-единственным мужчиной. Мне хотелось, чтобы она пережила захватывающие любовные приключения.

– Не совсем уместный разговор накануне свадьбы, – хмыкнула Анна, – но, признаюсь, я в каком-то смысле согласна с Люси. Кроме того, остается надежда на то, что тебя, Маргаритка, даже после свадьбы ждут новые приключения. – Анна поднесла к губам бокал, и в ее синих глазах сверкнули странные искорки.

Люси тоже взялась за свою кружку.

– За конец свободы! За начало счастливого тюремного заключения!

– Чепуха, Люси, – отрезала Анна. – Наоборот, свадьба для женщины – это освобождение.

– Как это? – полюбопытствовала Корделия.

– В глазах общества, – пояснила Анна, – незамужняя леди пребывает во временном, так сказать, переходном состоянии перед замужеством и поэтому обязана «вести себя прилично» и с нетерпением ждать предложения руки и сердца. Замужняя женщина, напротив, может флиртовать с кем угодно, не боясь подмочить свою репутацию. Может свободно путешествовать без сопровождения родных, куда ей вздумается. Например, в мою квартиру и из нее.

Люси широко распахнула глаза.

– Ты хочешь сказать, что у тебя были романы с замужними женщинами?

– Я хочу сказать, что с замужними это случается чаще, чем с девицами, – пожала плечами Анна. – Согласись, замужняя дама пользуется большей свободой. Девушки никогда не выходят из дома без матери, отца или брата в качестве сопровождающего, это неприлично. Выйдя замуж, женщина получает возможность беспрепятственно посещать магазины, лекции, встречаться с друзьями – словом, у нее имеется дюжина предлогов оставить семейный очаг, чтобы продемонстрировать поклоннику очередную модную шляпку.

Корделия хихикнула. Общение с Анной и Люси неизменно поднимало ей настроение.

– А тебе, насколько я понимаю, нравятся дамы в модных шляпках.

Анна подняла указательный палец и с важным видом изрекла:

– По собственному опыту могу сказать, что дама, которая способна выбрать шляпку, подходящую к ее лицу, с таким же вниманием относится и к прочим деталям своего туалета.

– Мудрое замечание, – улыбнулась Люси. – Ты не возражаешь, если я вставлю эту фразу в свой новый роман? Такое изречение вполне в духе лорда Кинкейда.

– Разумеется, не возражаю, моя милая, – сказала Анна. – Ведь ты уже похитила у меня половину совершенно оригинальных афоризмов. – Она оглядела собравшихся. – Ты видела, что Мэтью ушел с Келлингтоном? Надеюсь, это не начнется заново.

– А что у них было с Келлингтоном? – поинтересовалась Люси.

– В прошлом году он едва не разбил Мэтью сердце, – объяснила Анна. – У Мэтью имеется дурная привычка связываться с теми, кто разбивает ему сердце. Видимо, сказывается предрасположенность к безответной любви.

– Правда? – пробормотала Люси, снова начиная царапать что-то в блокноте. – Боже мой.

– Приветствую вас, прекрасные дамы, – произнес высокий молодой человек со смертельно бледным лицом и волнистыми каштановыми волосами. Корделия даже вздрогнула от неожиданности – незнакомец возник рядом с их столиком словно по волшебству. – Я ослеплен вашей красотой. Кто из вас жаждет потанцевать со мной первой?

Люси вскочила.

– Я потанцую с вами! – воскликнула она. – Вы ведь вампир, верно?

– Э… ну да.

– Превосходно. Мы потанцуем, и вы поведаете мне о жизни неумирающих. Вы преследуете красивых женщин на улицах в надежде насладиться глотком крови аристократки? А по ночам оглашаете кладбища рыданиями, потому что ваша душа проклята навеки, верно?

Темные глаза молодого человека беспокойно забегали.

– Я всего лишь хотел пригласить вас на вальс, – пролепетал он, но Люси уже подхватила его под руку и увлекла в центр зала. Музыка внезапно заиграла громче, и Корделия чокнулась с Анной. Обе рассмеялись.

– Бедняга Эдвин, – заметила Анна, глядя на танцующих. – Он ужасно нервничает по любому поводу даже в привычной обстановке. А теперь, Корделия, я раздобуду нам еще по бокалу шампанского, и ты расскажешь мне все о завтрашней свадьбе, до мельчайших подробностей.

– Осторожно, сзади! – в ужасе вскрикнул Кристофер, и Джеймс прижался к стене. Два оборотня, сцепившихся в пьяной драке, едва не сбили его с ног. Томас поднял бокал над головой, чтобы не разлить пиво – со всех сторон их пинали, толкали и задевали разбушевавшиеся посетители.

Джеймс был не вполне уверен в том, что таверна «Дьявол» является подходящим местом для прощальной холостяцкой вечеринки, поскольку он и без того проводил здесь больше времени, чем дома. Но Мэтью проявил необыкновенную настойчивость в этом вопросе и намекнул, что подготовил для жениха нечто особенное.