горным воздухом, так что начинает кружится голова. Несорванные плоды тихо падали с глухим стуком о землю, а ближе к осени начинался настоящий фруктово-ягодный дождь, устилавший землю пряным ароматным ковром.

Я тоже следовал примеру садовника. Еще со времен когда я был мальчишкой и приходил со своей деревни, забираясь по отвесным скалам, чтобы только увидеть его чудесный сад в объятьях гор. Пробравшись туда, я любил смотреть, просто наблюдать, не думая ни о чем.

Наверное поэтому, когда раз в год садовник покидал свой сад, всегда в разный сезон, и никто незнал куда он уходит на это время, мне позволялось приезжать в это чудо природы. Вся работа по саду была уже сделана, мне оставалось только кормить его пса, лохматого золотистого чау-чау, похожего на небольшого медвежонка. Целыми днями он лежал не двигаясь, отгоняя лапой мух, и изредка прогуливался по саду, принюхиваясь к дивным оттенкам природы.

Положив в его миску корма, я по-обыкновению направился в садовую чащу. Тропинка проходила под кронами высоких деревьев, под ногами хрустели медовые шишки, а птицы, спрятавшись в листве, насвистывали свою летнюю песню. Я шел неспеша, мысли улетали куда-то далеко, и я ощущал приятную пустоту внутри себя: словно мое тело, наполненное зелёным закатным небом, с каждым шагом и вздохом, вздрагивало от живительного укола реальности, как-будто колючая сибирская ель касалась меня изнутри. Словно я был одним целым со всем вокруг и это целое втискивало меня в свои объятья, то нежно, то грубо прикасаясь ко мне, целуя страстно, разрывая мои губы хрустальными зубами, и невинно поглядывая в мои глаза, отчего мне казалось что я остался наедине с демоном природы, чья вечная обязанность провожать путников туда, где нет ни сахара, ни соли, где они сливаются в одной кипучей смеси ртути и свинца. В такие моменты я всегда вспоминал одного человека, который когда-то восклинул: «Воистину человек, желающий узреть славу божию на земле, должен узреть ее в одиночестве». Шепот деревьев, пение птиц, игра ветра с листвой и колыхание веток со спелыми плодами – неистовая молитва созданий Всевышнего – не останавливались здесь ни на миг, и я был частью этой молитвы. Именно в этот момент, когда я наконец-то остался наедине с этим миром, и он открывал мне свои тайны, я понимал всю чудодейственность бытия. Словно мне было позволено танцевать с воздухом, в одном бушующем морском урагане, что вбирает в себя все вокруг, врезаясь в сапфировые глубины неизвестного.

Я проснулся от наваждения. Начались яблоневые сады и радужная переливчатая река. Сначала тропинка углублялась в золотисто-желтые ряды яблонь-лимонок, их сменял розовый сад яблонь с белоснежной сладкой мякотью и легким ароматом вина, а дальше тропинка уходила вверх, в предгорье. Здесь росли самые большие яблоки во всем саду, огромные, желто-зеленые апорты с рубиновой росписью. Вид этих яблок и горных склонов впереди окончательно вернул меня к реальности. Солнце уже клонилось к горизонту, и деревья медленно погружались во мрак. Созерцать наступление ночи во фруктовой долине это особенное удовольствие. Спустившись вниз в сторону уходящих лучей, я оказался в саду, где росли ягоды. Вдалеке я узнал деревья черешни, расположенные на широкой поляне. Я хотел снова погрузиться в океан воображения, и потому решил что тоже расположусь здесь. Когда пройдут сумерки, взойдет луна и зальет это место ночным светом. Оно превратится в первый ряд античного театра.

Я прилег под ягодным деревом. Ветки черешни склонились под тяжестью бордовых ягод. На небе появлялись первые звезды. Луна поднималась над горами. Мои глаза невольно закрывались, то ли от усталости, то ли от тишины, окружавшей меня. Невидимая мать природа убаюкивала меня в своей колыбели: накрытый кроной черешни, я засыпал словно в ее объятьях, в ее утробе, в вечном райском саду человека. Темнота покрывала все вокруг. Как-будто я возвращался в состояние до моего рождения, в доисторический мир, когда существовал лишь бездонный космос. Ночь поглотила меня. Я слышал песню, что доносилась ко мне из бесконечности…

Меня разбудили утренние трели птиц. Но в первые минуты пробуждения, сон как-будто еще продолжался. В темном хаосе появлялось яркое светило. С каждой секундой рассвета, черешня поднималась из моря тьмы, как ребенок выходил из алого чрева матери. Бархатные ягоды наливалась мягким золотистым сиянием, словно шар земли для наблюдателя из космоса обретал краски и наполнялся жизнью. И я не был на земле, я был космонавтом, свидетелем создания жизни, безмолвным и застывшим в невесомости от того, что видели глаза. Черешня расцветала ярким пламенем, вкруг нее распускались солнечные лучи. И в один момент, дерево вдруг вспыхнуло огнем, и земной шар, казавшийся космонавту маленькой блестящей гирляндой в космосе, вдруг наполнился океаном и потянул меня к себе.

Рождался новый мир, прекрасный и таинственный. И я падал в него со скоростью света, с необъяснимым желанием слится с ним в одно целое. Я падал на встречу океанам, и бурлящая вода закипала в ожидании меня. Леса земные загорались веселым безумным пожаром, таяли листья и ягоды в аметистовом огне. Животные бежали от воды и огня в стекляно-асфальтовые города. Ветра сносили ветхие крыши людей. Птицы летели вверх мимо меня. Великая миграция сотрясала землю, словно она стала танцполом, и кружится весь мир в предсмертной пляске. Настоящая, капризная и неподдельная душа земли, вырывалась наружу. А я падал на нее и был объят огнем, приближаясь к ней, но не сгорал до тла, моя кожа лишь светилась от пламени, как-будто мне было предначертано приземлится живым. Я пролетел небоскреб, попал прямо между электрическими проводами, ударился о сук черешневого дерева, и упал у его подножья в мягкую росистую траву.

Туда

Белые пряди снега украдкой спускались к весенней земле. Я стоял у берега зеркальной реки и вспоминал мой утренний сон. Сегодня пришла она. Глаза ее, словно два неба. Ее зрачки, как два солнца в молочной оправе. Медленно проплывали ресничные облака. Расцветала сирень.

После полудня я пригрелся под тенью распустившейся синевы и задумался о том темном и неизвестном, что скрывала предстоящая ночь.

Эта ночь была особенной. Я буду ее королем. Мои наставницы сказали, что придется сделать что-то по настоящему серьезное. Все, что было до этого, отшельничество, разгульная жизнь, чтение мистических трактатов, пение легкомысленных песен, посты и чревоугодия, все это лишь предворяло предстоящий обряд посвящения.

Вечером в старинном замке зажглись огни. Вино, жаркое, дичь, рыба, ирисы, шоколад, халва, устрицы, крабы, свинина, конина, солонина, ананасы, манго, бананы, клубника, вишня, запеченные фазаны, куропатки, ласточки, зажаренные кабаны, индейки, вяленые окуни,