Если перевозчики были старыми знакомыми и платили деньгами, только что сгруженную у кромки прибоя партию товара проверяли редко. Но чаще они с братом действовали по другому. Тяжелые упаковки с алкоголем или электроникой удобней всего брать у почти метровой ступеньки на тропинку, которая шла вверх, через скалы, к дороге. Контрабандисты должны останавливаться у ступени для передачи товара наверх. Бесшумно появившийся из темноты Хасан обычно без лишних вопросов, только пожелав добра и мира, получал положенную долю. Здесь, у этого уступа, нередко доставалась самая крупная добыча.

Попадались и наложницы. Но ни Хасан, ни его брат никогда не использовали право первой ночи на мусульманской земле. С контрабандистами давно установились негласные правила. Если у единоверцев не хватало наличных на оплату дани, их пропускали, назначая долг. Такие долги иногда стоили дороже, чем деньги. Да, в этой бухте прошли, пожалуй, лучшие времена.

Шум камней, скатившихся с горы, мало беспокоил Хасана. Он знал, что, если кто-то пойдет по тропинке сверху, мелкие камешки посыплются прямо на отполированную за много лет площадку у подножия высокой ступени, и звук будет совсем иной. Хасана все больше волновало другое — где прячется русский.

Только сейчас он понял, что видел человека в матовом костюме аквалангиста, но не слышал его шагов. Араб начинал не только нервничать, но и злиться на самого себя. Хотелось просто проконтролировать получение товара и немного увеличить оплату, а теперь этот русский прячется и неизвестно, что у него на уме. Отсюда, сверху, светлые бумажные пакеты с компьютерными железками отчетливо видны. Они лежат недалеко, метрах в десяти, на корме одной из лодок. Это лодка брата, с нарисованным на борту масляной краской знаком, который наверняка знают русские.

Похоже, того, кто пришел за товаром, насторожил шум камнепада, и он затаился. Оставалось только перебирать четки и отдавливать бока на гальке. Но еще час тихо лежать под лодкой Хасан просто не мог — сильно поджимал низ живота. Один раз он уже отлил, но сейчас хотелось еще сильнее. Надо попытаться расслабиться и закрыть глаза хотя бы на пару минут.

Тяжелая, как золотой слиток, пластиковая коробочка давно спрятана за широким поясом. Пожалуй, это самая ценная часть товара, и теперь главное — удвоить сумму. Как это сделать, Хасан пока не знал. В старые времена брат, почти не различимый в темноте, бесшумно подкрадывался и накидывал удавку на шею недовольного. Сейчас такой вариант не пройдет, брата рядом нет.

Раньше они делили ночь в бухте на две равные части. Хасан любил поспать под утро, и тогда брат дежурил, укрывшись под другой лодкой. Если раздавался незнакомый звук или «сигнал опасности» — брошенный в борт лодки камешек, Хасан моментально просыпался и брал ситуацию под контроль.

К рассвету похолодало, и он пожалел, что не прихватил у родственников одеяло. Не хотелось говорить лишнего и признаваться в своих тайных делах с русскими. Хотя, кажется, брат догадался, куда он ушел после вечернего намаза. Большой молельный коврик из верблюжьей шерсти Хасан привез с собой, а кинжал как всегда при нем.

После того как перед самой войной в бухте стали появляться серые военные катера, а по тропинке контрабандистов начали переправлять большие, темно-зеленые ящики, от сбора дани пришлось отказаться. На каменистом пляже становилось небезопасно. Катера, прикрывая суденышки с грузом, подолгу светили прожекторами, обшаривая каждый уголок бухты. По гальке расхаживали люди, вооруженные автоматами, и под их прицелами рисковать не хотелось.

Когда война началась появились новые клиенты — нелегалы. Раньше они пытались добраться из Африки до ближайшего итальянского острова Лампедуза, отправляясь в море на лодках и катерах на свой страх и риск из другой части Ливии — Триполитании, в районе границы с Тунисом. Правительство Каддафи с этим боролось, и при нем нелегалов просачивалось немного.

А с началом восстания и в течение почти двух месяцев желающие найти счастье в Европе толпами, со всей Африки, валили через регион со столицей Бенгази — Киренаику. Им нужны были лодки и возможность спокойно отчалить от берегов Ливии. Тогда Хасан обзавелся парой автоматов Калашникова и вместе с братом и парой крепких ребят снова взял бухту под свой контроль.

Мощный поток живого товара превратился в пересыхающий ручеек после того, как суденышки с нелегалами стали загонять обратно катерами блокирующего ливийское побережье иностранного военного флота. Зато контрабанда шла почти в открытую. Появился героин, порошок и таблетки, а гашиш теперь вывозили из Ливии.

В последнее время по ночам в бухте стало тихо. На рассвете рыбаки, пользуясь отливом, спокойно выходили в море. Зато все чаще с просьбой об отправке товара стали обращаться бородатые из катибов повстанцев. Куда теперь отправлялось оружие, Хасан предпочитал не спрашивать. Платили они мало или совсем никак, но ссориться было опасно. Когда удавалось, он запоминал маркировку на ящиках и оставлял записки с данными для Емельяновича в тайнике. Но товар в стандартных ящиках шел редко, чаще попадались завернутые в брезент стволы. Пару раз удалось засечь упакованные отдельно от снарядов трубы, следить за которыми очень просили русские. На перегрузке у высокой ступени пару раз Хасан надрезал брезент, оказалось, что контрабандой шли еще советские или китайские ручные противотанковые гранатометы. За эту информацию заплатили не плохо, но обещали еще более круглую сумму, если удастся быстро сообщить об отправке переносных зенитных комплексов, советских или новых, все равно. Почти такие же трубы, но стреляют из них по самолетам.

Уже наверняка прошел целый час, как аквалангист появился на пляже, но после камнепада его не ни видно, ни слышно. На всякий случай араб вытащил из-за пояса тяжелую коробочку и спрятал ее по коврик.

Хасан закрыл глаза, отложил четки и улегся поудобнее. На фоне слабого шума прибоя движение русского мог выдать любой звук.

Развешенная для просушки рыбацкая сеть пахла морем. Капитан Ершов по квадратам, слева направо изучал обстановку. Три пакета с передачей обнаружились в условленном месте, на кормовой банке лодки с нарисованным на борту характерным знаком.

Продолжая наблюдение, Сергей обнаружил интересную деталь. На одной из перевернутых лодок явно читались следы не так давно побывавшего здесь мужчины. Об этом свидетельствовали темные разводы мочи на днище. Ершов перевел взгляд ниже. Свежие отпечатков шагов на каменистой ряби гальки обнаружить не удалось. Кромешной тьмой выделялась щель между грунтом и бортом соседней, тоже перевернутой, но приподнятой с одной стороны на камне, посудины. Свежей краски ее ободранное днище не видело уже минимум год. Если выбирать место для засады, то лучшего, пожалуй, не найти. Стоило присмотреться внимательнее.

Хасан мысленно повторял суры, но нервы, похоже, сдавали. Все сильнее хотелось освободиться от переполнявшей мочевой пузырь жидкости. Араб рискнул и, подвинувшись, на секунду, выглянул из укрытия. Русского не было. По телу, от холода или от волнения, или от всего вместе, пробежала мелкая дрожь. Высовываться из под лодки слишком опасно — аквалангист, не разобравшись, мог прихлопнуть его одним выстрелом.