Вариант с засылкой к ним лазутчиков отпадал. В этой части замка никто не предавался безудержному веселью несмотря на законный всеобщий разгул. И охрана там была трезвой. И вообще, к переодетым в женское платье бородатым мужикам там отнесутся в высшей мере неодобрительно. Ведь здешняя религия подобные вещи не одобряет. Никаких тебе однополых браков, хирургических исправлений половой идентификации и прочих изысков толерантности. И вообще, посторонним в эту часть замка нет доступа ни по какому поводу. Даже продовольствие положено оставлять на другой стороне моста, далее его доставляют самостоятельно.

Возможно, это самое безопасное место в мире. Ведь для того, чтобы на него напасть, потребуется захватить замок Адена, считающийся неприступным.

Сам герцог ни разу в жизни не был на острове. Как такое может быть? А так: он не владеет этой частью замка. Церковь — вот кто там хозяйничает. Официально это место считается монастырем со строжайшим уставом. Вроде бы там даже монахи имеются, аж два или три трясущихся старца.

Неофициально все куда мрачнее: на острове располагается самая охраняемая в мире церковная тюрьма. И среди ее узников есть тот, кто может ответить кое на какие вопросы.

Хотя последнее утверждение спорно. Попасть туда я пока что не смог, так что все это лишь предположения. Более того, я даже не знаю точно, жив ли нужный мне человек, и существует ли он на самом деле. Все мои домыслы базируются на информации, полученной от излишне корыстолюбивого сотрудника епископской канцелярии. Знал он на удивление много, но перепроверить сведения я не смог.

Но даже их хватило, чтобы решиться на отчаянную авантюру с захватом Адена. Ведь до этого у меня вообще не было никаких зацепок.

Толстяк заметно нервничал. Не каждый день его среди ночи выдергивают из теплой постели и, покрутив перед глазами кинжалом, озвучивают подобные приказы. По всему видать, что мужик он очень даже сговорчивый, но вот слишком уж трусоват.

Амед, продолжая поглаживать рукоять все того же кинжала, почти ласковым голосом давал ему последние наставления:

— Ты, добрый человек, веди себя так как всегда вел. Не суетись. Не надо нам это. Спокойным будь, не дергайся. Тихо сделай свое дело и ступай назад, никто тебе ничего плохого не желает и не сделает. Но это если без суеты все пройдет. Ты хорошо меня понял?

Привлекать для такой работы кого-нибудь другого нежелательно, ведь мы заранее выяснили, что именно этот горожанин доставляет в островной монастырь продукты и прочее. Примелькался там давно, к нему привыкли, появление нового лица может вызвать подозрения, причем обоснованные. Тем более время такое, не совсем обычное, охрана настороже. В городе и замке собрались тысячи нетрезвых гостей, все при оружии и умеют им пользоваться. Хоть и религиозный народец, но кто его знает, что по пьяной лавочке в голову может взбрести.

Вроде бы мы провернули захват тихо, в городе до сих пор никто не догадывается, что власть сменилась. Церковники не должны ничего заподозрить. Но не надо их лишний раз дразнить отклонениями от привычного хода событий.

Толстяк подошел к нешироким воротам в стене, отодвинул балку засова, распахнул створки и принялся крутить ворот управляющий первым подъемным мостом. Тот, медленно опускаясь, должен был лечь на каменную площадку едва выступающую над водой. Чтобы попасть на остров этого недостаточно, оттуда должны опустить свой мост, куда более длинный. Простейшая дополнительная мера безопасности: злоумышленникам потребуется сработать с двух сторон.

На той стороне заметили движение, из бойницы высунулась голова в остроконечном шлеме, послышался требовательный окрик:

— Кто такой?! Что надо?!

Толстяк, прекратив крутить ворот, поспешно прокричал:

— Я Урим, привез вам кое-чего!

— Сегодня мы тебя не ждали!

— Так я и не должен был приезжать. Но господа из Таллира и Маглана собрали тут для вас специально всякое вкусное. Велено срочно передать со словами уважения и с просьбой помолиться за упокой нечестивцев, выступивших против них войной.

— Что они там передали?!

— Сыры разные, красная рыба соленая, хлеб белый, медовуха, запеченный со сливами козий бок со стола его величества короля Таллира и пирог с осетринными хребтами от его величества короля Маглана! Теплый еще!

— Жди там, сейчас сообщу о тебе старшему!

Как же все строго. Я-то надеялся, что одно перечисление гостинцев заставит часового забыть о чувстве долга. Но нет же, слюной захлебывается, а передает информацию дальше. Строго у них тут. Ну что же, будем ждать решения их командования. Откроют ворота перед моим троянским конем, или не соблазнятся?

Соблазнились. Скучно небось кормить комаров прислушиваясь к шуму необузданного пиршества которое происходит на расстоянии полета стрелы от тебя. Вот и не против откусить от еще теплого пирога.

Второй мост начал неспешно опускаться, и уже другой голос властно скомандовал:

— Подъезжай ближе и рогожу сдерни, чтобы видно все было!

Мне оставалось в очередной раз похвалить себя за прозорливость. Ведь не поддался искушению, не стал слушать доводы некоторых вояк настаивавших на том, что в телеге следует разместить ударный отряд — три, а то и четыре бойца. Здешние церковники умеют хранить не только тайны, но и свои шкуры. С высоты башни прекрасно просматривается содержимое телеги, а если останутся какие-то вопросы, нетрудно потребовать у возницы разгрести подозрительную кучу груза.

Повозка медленно с натужным скрипом тронулась вперед. Помимо возничего, осетринного пирога и остро пахнувших сырных голов с прочими яствами она везла еще кое-что. Точнее кое-кого — меня. Повиснув под тележным днищем на наскоро приделанных петлях я был добротно укрыт от взглядов неприятеля.

— Стоять! Ступай назад! Назад сказано!

Значит, мы достигли каменной площадки чуть возвышавшейся над водой. Именно она служит точкой опоры для дальних концов мостов и на ней же принято оставлять грузы для монастыря. Далее их транспортируют церковники. Они здесь настолько не доверяют внешнему миру что никому постороннему нет хода на их островок ни по какому поводу.

В поле зрения промелькнули ноги толстяка, он поспешно шагал назад. Торопится слишком, как бы это не показалось подозрительным. А вот и церковники стучат каблуками по толстенным доскам моста. Четыре ноги — два человека. Не так уж плохо, потому что меньше их никогда не бывало, а вот больше случалось. И трое, и четверо. А я тут всего один, мне лишние противники ни к чему. И без них лимит времени ничтожен.

Хотя по сценарию я не должен расправляться с этой парочкой самолично. Группа самых метких лучников прячется на гребне стены и по обе стороны от оставшихся позади ворот. По требованию церковников в этой части крепости нет бойниц и тайных смотровых щелей, но без первых можно обойтись, а вторые моим бойцам заменяет высококачественное зеркальце на длинной рукояти.

Лишь бы его не заметили раньше времени, ведь у церковников с позициями для тайного наблюдения проблем нет. Ближе. Еще ближе. Я уже вижу не просто сапоги, а каждое пятнышко на потертой коже. Шагают проворно, но мой наметанный глаз легко определяет, что вояки идут не налегке, а в тяжелых доспехах. Но они им не помогут — на такой дистанции трехгранный каленый наконечник не всяким щитом остановить получится, а уж тонкой стальной пластиной и подавно.