— Я же закончил школу снайперов — естественно, воевал. Не за стрельбу же по банкам мне дали майора в двадцать семь?

— А, — я прикусываю губу. За ликвидацию террористов, не за банки. У него своя собственная история. Стыдно, но все эти дни меня волновало только наличие Ники в его жизни. Кажется, пришло время действительно важных вопросов. — Это очень тяжело, я даже не представляю себе.

— И не надо. Это такая работа… — он морщится. — Знаешь, вечно в грязи, практически всегда в одиночестве, максимум в паре. Задрало. Теперь у меня не жизнь, а сказка. Работаю, чтобы не заржаветь.

— Денег много нарубил?

— Надо? Хер пойми, куда столько девать. Отсыплю без проблем.

— Семью заведешь, счет в банке только пискнет.

— Да, начальство требует жениться. Если в армии этого не допускалось, здесь прям давят сверху. Слушай, ты мне кофе сваришь так, чтобы родителей не разбудить? — он трет глаза. — Или это совсем неудобно?

Лёха

Сонная теть Нина бодро выскакивает в коридор, видит меня и искренне радуется, что Риту сопровождает не какой-нибудь неизвестный подозрительный чувак, почему-то у меня на языке болтается слово "обсосок". Иначе с чего ей так широко мне улыбаться в два часа ночи? Облегчение отражается на ее лице так явственно, что становится даже неловко за все те мысли, что крутятся в моей голове.

— Леша, какой приятный сюрприз! Привет! Каждый раз, как я тебя вижу, мне кажется, ты еще выше стал!

— Здравствуйте, теть Нина, спасибо, но нет, давно не расту. Я ненадолго, извините, что разбудили.

— А я и не спала! Уснешь тут, когда ночь, а Риты дома нет.

— Мама, а ничего, что я живу отдельно с двадцати лет? — Ритка тепло обнимает мать, целует в щеку.

— Когда ты там, я не знаю, что у тебя происходит, и спокойна, а тут ночь, у нас криминальный город. Мало ли что! Все в порядке?

— Да, мам, иди спать. Я Леху кофе напою, провожу и тоже лягу.

На кухне Ритка суетится у плиты, я плюхаюсь на диванчик и закрываю глаза. Какая жесть, надеюсь, Демину дочь и вечно беременная жена тоже спать не дают после вчерашнего денечка. Мышцы болят даже в тех местах, где их быть не должно.

— Эй, Леш, Леша-а-а, — слышу тихий голос у самого уха, вздрагиваю, распахиваю глаза. — Это я, Рита. Ты уснул. Слушай, — шепчет она, — пойдем, я тебя уложу у себя? У меня широкий диван, места хватит. Отоспишься и поедешь? Кофе утром попьем.

— Это удобно? — идея не кажется такой уж провальной.

— Пойдем, — она берет меня за руку и ведет в комнату. В этой квартире я впервые, они переехали на правый берег уже после того, как я уехал из города. Рита включает ночник, указывает на диван, заманчиво расправленный на вид удобнейшей постелью. — Думаю, спиной к спине поместимся?

Спиной к спине. Мы, конечно же, поместимся, даже если просто ляжем рядом, необязательно на боку, вот только спать почему-то хочется значительно меньше. Нет, так не пойдет. Эту девчонку трогать нельзя. Тело, конечно, охренеть какое. И эти губы. Писец, какие у нее губы. У девиц, которых считаешь младшими сестрами, таких быть не должно. Будто из порно-мечты. Глядя на ее рот, забываешь даже о шикарных сиськах, располагающихся немногим ниже. И это Ритка, с которой мы слушали панк-рок и делились жвачкой изо рта. Но по итогу… слишком сложно с ней, не стоит того.

Пока она переодевается в ванной, я поспешно раздеваюсь, складываю вещи стопочкой и забираюсь под одеяло. Двигаюсь к стене, отворачиваюсь и закрываю глаза. Через пару минут свет в комнате гаснет, раздаются легкие быстрые шаги. Секунда тишины. Потом Рита ложится рядом и становится совершенно тихо. Только сердце колотится, и мысли недопустимые. Такое вообще бывает, чтобы с девушкой нравилось болтать и при этом хотелось трахаться? Что-то я переработался. Гребаный вертолет.

Лицо чужое, фигура незнакомая. Смех ее и шутки ее. Попробуй не двинуться рассудком.

Она долго ворочается, я то и дело просыпаюсь, реагируя на каждый звук. Не могу расслабиться на новом месте. Зато утром мы дрыхнем до одиннадцати, я подрываюсь около восьми от вибрации телефона — Ника заволновалась. Три раза сбрасываю ее настырные вызовы, затем отправляю девушку в черный список и снова отключаюсь.

Когда я открываю глаза в следующий раз, в комнате уже совсем светло, пахнет кофе и чем-то печеным.

— Все нормально? — спрашиваю, заглянув на кухню. Рита в домашних шортах и майке суетится у плиты. Услышав мой голос, вздрагивает, ее рука дергается, касается раскаленной сковородки, девушка вскрикивает и отдергивает ладонь.

— Блин! Блин! — пищит, прыгая на одной ноге, схватившись за палец. Включаю холодную воду, она подставляет под ледяной поток воды пострадавшую часть тела. Часто дышит: — Все, легчает.

— Ты осторожнее, ладно? Повариха, блин, — смотрю на нее с подозрением.

— Да случайно обожглась. Все хорошо, родители на работе. Умывайся и приходи завтракать.

— Спасателей не вызывать? — киваю на ее покрасневший палец. Смеется сквозь слезы и отрицательно мотает головой.

***

Блинчики, конечно, удались, но как полноценный завтрак их расценивать сложно. Я бы съел что-нибудь существеннее, но неудобно переводить чужие продукты, тем более никто не предлагает. В животе пустота. Поглядываю на бутерброды с какой-то зеленой фигней и огурцами.

— Авокадо, очень вкусно, — сообщает она. — И полезно. Не любишь?

Ее палец по-прежнему в стакане с водой и льдом.

— Надо будет вытащить, — говорю ей. — Перетерпеть немного и станет хорошо. А то год будешь ходишь вот так, с чашечкой.

— У меня сложно с «перетерпеть» из-за последней операции, — она снова касается груди. — Раньше такого не было, а вот после этой… какая-то ерунда началась. Болевой порог сдвинулся, я даже брови не могу щипать, слезы градом. И страх появляется, но если медленно дышать, то проходит.

— Видимо, ты настолько задолбала свой организм, что он больше не в состоянии выносить страдания. Сигнализирует тебе, как умеет. Ладно, лицо, но с сиськами-то что не так было?

— Сам-то смотришь. Неужели не нравится?

— Ради этого? Чтобы мужики пялились? — приподнимаю брови. Она вздрагивает, и на мгновение я читаю на ее хорошеньком личике брезгливое выражение, не иначе кого-то вспомнила. Интересно, кого?

— Когда это озвучиваешь ты, становится как-то совсем не очень. В нашем веке все увеличивают грудь, это стандартная операция, — бросает в меня заученную фразу.

— Руку вытащи из стакана, ожога нет.

Она повинуется, но затем снова прячет палец под водой, извинительно пожимает плечами.

— Еще две минутки.

Не успеваем мы доесть блины, как мой сотовый начинает вибрировать на столе.