– Счастливчик! – глаза у неё были синие, испуганные, носик вздёрнутый, нижняя губка такая пухленькая, что хотелось немедленно расцеловать. А вот вопроса не помню – много было вопросов. Это уже болтаясь в космическом пространстве, я дал себе клятву разыскать её, когда вернусь. Пока не выполненную.

Об экспедиции рассказывать особо нечего. Что я могу добавить к тем бодрым рапортам, что отправлял на Землю по пути? Да, мы чувствовали себя первопроходцами. Да, мы думали, что вносим весомый вклад в развитие цивилизации. Всё так. Кто тогда мог предполагать, что наши открытия никогда не послужат человеческим достижениям?

Ведь события шли по плану. Так хорошо, что, наверное, из-за одного этого стоило взволноваться! Никаких задержек, никакой плохой погоды на космодроме и технических трудностей при подготовке.

На старте, уже во время обратного отсчёта, вдруг кольнуло неприятное чувство, словно я что-то забыл. Или оставил. Захотелось заорать: «Постойте! Нам надо…» – вот только я не мог сформулировать, чего именно надо. Поэтому даже не пикнул.

А, вспомнил!

– Все считают, что вы счастливчик! Счастливчик! – сказала она. – Наверное, это так и есть, я тоже вам завидую: вы своими глазами увидите другую планету!

Девушка слегка покраснела – похоже, нечасто попадала на мероприятия такого уровня. Но что же она спросила? Был ведь ещё вопрос. На щеках у неё золотился пушок, как на персике. А тёмно-синее закрытое платье совершенно ей не шло. И волосы – как можно такие чудесные, янтарного цвета, густые и пушистые волосы затягивать в узел и заливать лаком. Видно, уж очень стремилась выглядеть постарше и посолиднее… дурочка малолетняя…

Хотя какая она дурочка. Капитан тогда, помнится, был очень удивлён.

Мне так хочется теперь найти какие-то странности в нашем полёте. Что-нибудь предостерегающее, какую-то тень близкой опасности. Хотя бы намёком.

Но всё шло как по маслу. Аппаратура не ломалась, системы на борту действовали идеально, настроение у всех было приподнятым, собачились мало, пикировались в меру. Работы было не так, чтобы слишком много. Связь с Землёй по графику, снятие показаний приборов, уход за растениями в оранжерее. Да-да, мы везли на Марс генетически преобразованные растения, способные не заметить тамошних морозов, скреплять пески и спокойно переживать бури, существовать в разреженной атмосфере, добывать воду из ледяных прожилок в сухом грунте. Собирались высадить, если не обнаружим там собственной биосферы. Чтобы, когда прилетят колонисты, их встретила планета-сад. Ну, пусть только маленький скверик – начало будущего роскошного зелёного океана. Нет, я не сошёл с ума. Тогда это вовсе не казалось смешным!

Мы могли вообще ничего не делать – автоматика справилась бы самостоятельно. Как с проверкой и корректировкой курса. Но лучше работать, чем целыми днями плевать в потолок. И так за месяцы пути можно было с ума сойти от однообразия.

Конечно, нас огорчало, что в составе экипажа не было девушек. Естественно, тогда это объяснялось чем и как угодно – нашим ли душевным здоровьем, нежеланием ли провоцировать природное соперничество и агрессивность мужчин. Или заботой о женщинах, стремлением уберечь слабый пол от опасностей… какая теперь разница. Зато на Земле они оказались в безопасности, как же!

Главное, их с нами не было. И Луны, чтобы на неё повыть, тоже не было, осталась далеко за кормой. Танцевать в невесомости, впрочем, всё равно сложно. Может, даже и целоваться нелегко, не знаю, не пробовал. Мне-то кажется, мы бы справились. В астронавты, как и в журналисты, необучаемых не берут.

В видеотеке скоро отыскалась «клубничка», которой не было в каталоге. Полтора десятка карт памяти, смотреть – не пересмотреть. Психологи, видимо, позаботились. Неравноценная замена! Когда капитан объявил о находке во время очередного обеда, мне захотелось дать в морду. Собственно, без разницы, кому именно.

Так что за остальных не скажу, а я после рабочей смены пристёгивался в своей нише, закрывал глаза и представлял испуганный взгляд из-под каштановых бровей, непокорный янтарный завиток на молочной коже лба и перламутровый блеск на пухленькой дрожащей нижней губке. И ещё – упругую полненькую фигурку, затянутую в нелепое тёмно-синее, слишком грубое шерстяное платье. Я думал, как бы ей пошёл светло-зелёный или коралловый шёлк. А ещё сильнее – его полное отсутствие…

Господи, до чего болит голова. Что же моя блондиночка спросила-то? Она стояла возле окна, залитая солнечным светом, – смущённая испуганная девочка, случайно попавшая на слишком высокое собрание.

– Все считают, что вы счастливчик! Счастливчик! Наверное, это так и есть, я тоже вам завидую: вы своими глазами увидите другую планету! Но скажите, разве вам не страшно? Вы же сами на прошлой пресс-конференции спрашивали о безопасности.

Точно, она именно так и сказала. Но это не всё, она ещё что-то говорила. Вопрос был не о страхе, я уверен. Кажется, что-то о биологической угрозе?

Да, пожалуй. Я неожиданно вспомнил ответ капитана:

– Нет, мисс. По возвращении на корабль с прогулки по поверхности Марса каждый из нас проходит специальную процедуру. Ни одной живой частицы не будет занесено на Землю, это можно гарантировать. Нет, и Марсу ничего не грозит. Перед выходом мы тоже пройдём обеззараживание. Чего вы боитесь, мисс?

Она смотрела растерянно. Тонкие пальчики с блёстками на ногтях вцепились в микрофон, стараясь скрыть дрожь.

– Понимаете… я не то чтобы боюсь… но что мы знаем о жизни? Вот вы точно знаете, что это такое?

И тогда, и теперь я отдал бы что угодно, лишь бы узнать о её жизни всё. А то, что не отдал в первый раз, легко отдал бы потом – чтобы попасть в её жизнь и там остаться.

– Ах, девочка-девчушка-глупышка! – я не удержался и пробормотал это вслух. Хорошо, что возле меня не было микрофона.

Капитан только брови поднял:

– Ты про заместителя главного редактора «The Journal of Biological Chemistry»? Да она доктор биологии!

Жаль, имени он тогда так и не назвал.

Каждый день полёта делал короче путь домой. Я именно этому обрадовался, когда мы оказались на марсианской орбите. И когда вышли на песчаную равнину, тоже подумал как раз об этом. Больше ничего особенного не почувствовал… ну, прилетели и прилетели. Размяться надо, сделать, что запланировали – и адью. Поставить несколько ангаров, включить и отладить аппаратуру, посеять семена. И скорее обратно!

Пока летели к Марсу, я был уверен, что прогулка по другой планете окажется интересным приключением. Ошибся.

Приземлились… нет, использовать это слово я как журналист никакого права не имею. Надо точно употреблять слова и термины, я же не собираюсь поражать всех непрофессионализмом – примарсианились, видимо. Или как там ещё Марс называли, по разным странам. Покрасивее чтоб… пригордшралились? Нет, так не звучит. Пригорахтились тоже не очень. Привосточнозвездились… А, да ну и фиг с ним, гори ясным огнём!