Я решила сменить тему:

– И что было дальше, раз это была точно я?

– А дальше я тебя окликнул. Знаешь, в тот момент я подумал, что это знак. И что не зря я так часто думаю о тебе и о сыне.

– Как трогательно. И что я тебе ответила? Куда я тебя послала? – усмехнулась я. Все-таки в стремлении говорить правильные, красивые слова Миша, нет, Михаил Артурович порой заходит удивительно далеко.

– А ничего. Ты обернулась, и оказалось, что это не ты. Какая-то совершенно несимпатичная тетка лет сорока.

– Да, не повезло тебе! – с сочувствием закивала я.

– Поразительно, но я вдруг почувствовал, что снова тебя потерял! И теперь навсегда.

– Слушай, я же не брелок сигнализации. Потерял – нашел! Ты сам разрушил все.

Тема за время нашего «содержательного» диалога доел все крекеры и плов, так что теперь норовил уснуть прямо за столом. За окном начинало темнеть, хотя часы показали всего только без пяти шесть. Октябрь очень похож на апрель, только за окном нет капели и листья еще только-только слетели. И то, что ночь наступает намного раньше, придает всему осенний окрас…

– Я пришел домой и стал искать твой телефон.

– За две недели, как я понимаю, нашел. – Меня развеселил его романтический пафос.

Честно говоря, я подумала, что всю эту историю он придумал, чтобы произвести на меня впечатление. Ну нельзя же сказать, что ты заявился к брошенной женщине через три с половиной года (четыре, если с беременностью) потому, что это просто пришло тебе в голову между чашечкой капучино и лекцией у третьего курса. Миша всегда умел обставляться красиво.

– Нашел я его на кафедре, в архиве, – обиженно поправил меня Михаил Артурович.

– А! То есть дома ты его не хранил? В это верю, – кивнула я и огляделась. Надо было собираться, Темка спал на Мишиных коленях, но мне почему-то это не показалось трогательным.

– Послушай, почему ты ко мне цепляешься?! – возмутился он. – Я стараюсь наладить с тобой отношения, но если ты будешь говорить со мной в таком тоне, мы не сможем…

– Я буду говорить и вести себя как захочу, но только, пожалуйста, не рассказывай мне баек о старухах в оранжевых куртках. Придумай что-нибудь поинтереснее.

– Ты мне не веришь?!

– Нет! Но что тебе до этого! – Я грубо рванула Темыча на себя, решив прекратить этот дурацкий семейный междусобойчик.

– Для меня это очень, очень важно!

– Почему?

– Потому что… потому что я хочу быть с сыном.

– Я тебе не мешаю. Можешь быть с сыном, для этого не нужны твои сказки. Оставь их для студенток, это придает живость твоим лекциям. – Я понимала, что выгляжу грубиянкой. Я понимала, что так нельзя, но ничего не могла с собой поделать. Если бы Миша рассказал, как в нем взыграли отцовские чувства, как ему захотелось увидеть, что за сын у нас получился, я бы поверила. А так – какая-то мыльная опера. Возвращение блудного попугая. Я увидел твою оранжевую куртку и понял, что всю жизнь мечтал о тебе одной. Бред!

– Почему ты убегаешь? Что произошло? – недоумевал Миша, суетясь и пытаясь удержать меня на месте.

– Потому что это все смешно. Ты никогда меня не любил. У тебя всегда был свет в окошке – твоя жена. А я – так, романтическое приключение после работы. И не мог ты ничего вспомнить, ничего почувствовать.

– Почему? – изобразил боль на лице Миша.

– Да потому, что ты никогда меня не любил! Нечего было вспоминать!

– Ты не права. – Он сел и опустил голову. – Нет, ты права. Хотя я и не вру, девушка в оранжевой куртке была.

– Уже девушка? Еще пять минут назад она была теткой! – подколола его я.

– Не придирайся. Она проходила, я принял ее за тебя. Вспомнил о сыне. Я уже не так молод, чтобы разбрасываться такими вещами.

– Вещами! – фыркнула я.

– И потом, ты же ничего не знаешь о моей жизни!

– И что в ней такого? Стало меньше острых ощущений?

– Я люблю тебя. Я знаю, это звучит глупо, но я на самом деле тебя люблю.

– О господи! – воскликнула я и понеслась к выходу. Темка проснулся и захныкал.

– Поверь, это правда, – семенил за мной растерянный донжуан.

– Допустим, – обернулась я. – И как на это смотрит твоя жена?

– Я ушел от жены, – тихо, но четко сказал Михаил Артурович.

Я замерла.

– Что?!

– Я расстался с женой. Совсем.

–..!

– Это правда, – кивнул он (по-моему, это была поза, но я уже не была ни в чем уверена).

– Так! Только не говори, что из-за меня.

– Из-за тебя. И из-за него. Я должен быть рядом с сыном.

– А рядом с дочерью ты не должен быть? – удивилась я.

Но Михаил Артурович уже снова вернул инициативу в свои руки и под локоть вывел меня на улицу.

– Дочь выросла и осталась с матерью. У нас прекрасные отношения, но я всю жизнь мечтал о сыне. Пойдем, я отвезу вас домой.

– Хорошо, – кивнула я, радуясь хоть какой-то передышке в этом потоке прекрасных новостей.

Я просто не знала, как мне на все это реагировать. С одной стороны, происходило именно то, о чем я столько раз мечтала, грезила перед сном. Не хватало только рыцарской шпаги и бархатной шапочки. И еще, он должен был стоять на коленях, а не сидеть, потягивая чай с крекерами. Но в остальном все было именно так, как я хотела. Он любит меня, он обожает сына, и… он ушел от жены. Впрочем, это еще надо проверить, хотя то, как он это сказал, наводит на определенные раздумья. И что, если это правда? Падать в его объятия? Или немного поломаться? И вообще, неужели возможно, что я все-таки буду растить сына вместе с его отцом? А что? Красивая картина! Во всяком случае, хотела бы я посмотреть на выражение лица моей разлюбезной сестрицы, когда она будет кричать мне «горько».

– Приехали. – Миша остановил машину у моего дома. Я пожалела, что в выходные на дорогах совсем нет пробок. За те пятнадцать минут, что мы ехали от зоопарка, я и не успела собраться с мыслями. – Так что ты на все это скажешь?

– Я должна подумать, – выдавила я из себя только потому, что Ольге на святой книге «Психология настоящей женщины» поклялась, что обязательно пересилю себя и скажу именно это. Хотя картина Галки, посыпающей свою голову пеплом и кричащей «на ее месте должна была быть я!», меня очень, просто очень воодушевила.

– Я тебя не тороплю, – нахмурился Миша. Видимо, он все-таки ожидал другого. Я же на негнущихся ногах пошла домой, переосмысливая каждое слово, передумывая все детали. Я пыталась определить, действительно ли Миша сделал мне предложение, после которого кричат «горько», или пока что я только выслушала сказки неожиданно прорезавшейся любви.