Признаться, Ноэми была бы рада найти отель. Дом жуткий, как и все его обитатели. В таком месте и правда легко заболеть.

Она попивала вино. Все тот же темный винтаж, что и в столовой, сладкий и крепкий.

– Ваша комната вам понравилась? – спросил Вирджиль. Его тон потеплел, стал немного сердечнее. Возможно, она все-таки не была ему врагом.

– Нормально. Странно, конечно, жить без электричества, но сомневаюсь, что кто-то умер от отсутствия лампочек.

– Каталина считает, что свечи – это даже романтично.

Ноэми подумала, что так и есть. Такое могло впечатлить ее кузину: старый дом на горе, туман и лунный свет, словно гравюра из готического романа. «Грозовой перевал» или «Джейн Эйр» – такие книги Каталина очень любила. Вересковые пустоши и паутина. Замки и злые мачехи, которые заставляют принцесс есть отравленные яблоки, темные феи, проклинающие невинных дев, и волшебники, превращающие красавцев в чудовищ… Ну уж нет, сама Ноэми предпочитала ходить с вечеринки на вечеринку и разъезжать в автомобиле с откидным верхом. А Каталине этот дом отлично подходил. Может, все дело в лихорадке?

Она держала бокал в руках, поглаживая край большим пальцем.

– Позвольте, я налью вам еще вина, – сказал Вирджиль, играя роль внимательного хозяина.

К этому напитку можно привыкнуть. Он уже почти усыпил ее, и Ноэми вздрогнула, когда услышала голос Вирджиля.

– Нет, спасибо, – сказала она, отставляя бокал в сторону и поднимаясь с кресла, которое оказалось удобнее, чем она думала.

– Я настаиваю.

Девушка грациозно покачала головой, сглаживая отказ проверенным способом:

– Боже, нет. Я вынуждена отказаться. Мне хочется завернуться в одеяло и спать.

В его глазах мелькнула искра. Он нашел в ней что-то интересное? Какой-то из ее жестов показался ему необычным? Наверное, просто позабавил отказ… Этот красавчик не привык к отказам. Многие мужчины точно такие же.

– Могу провести вас до комнаты, – галантно предложил Вирджиль.

Они поднялись наверх. Свет от масляной лампы, вручную разрисованной виноградными лозами, окрашивал все вокруг в странный оттенок. Бархатные портьеры казались зелеными, как трава. В какой-то из историй Каталины врагов Кублай-хана душили бархатными подушками, чтобы не проливать кровь. Ноэми подумала, что этот дом со всеми его коврами, тканями и кисточками на занавесках мог задушить целую армию.

Завтрак принесли на подносе. К счастью, Ноэми не пришлось спускаться к столу, чтобы позавтракать со всей семьей, но еще неизвестно, что принесет ужин. Возможность побыть одной сделала овсяную кашу, тост и джем аппетитнее. Из напитков был чай, который Ноэми не любила. Она пила кофе, предпочитала крепкий, а от этого чая веяло слабым фруктовым ароматом.

Приняв душ, девушка нанесла помаду и подвела глаза черным карандашом. Она знала, что ее огромные темные глаза и полные губы были ее главными достоинствами, и всегда подчеркивала их. Не спеша просмотрев наряды, выбрала фиолетовое платье из тафты с широкой клетчатой юбкой. Оно было слишком красивым, чтобы носить днем, в канун нового, 1950 года, восемь месяцев назад, она надела этот платье впервые, и тогда это было кстати. Но Ноэми тянуло к роскоши. К тому же ей хотелось бросить вызов окружающему мраку. Она решила, что так будет интереснее исследовать дом.

Да уж, тут точно было мрачно – солнечный свет не сделал Дом-на-Горе лучше. Ноэми ходила по первому этажу, открывала скрипящие двери и сталкивалась с призраками мебели, покрытой белыми простынями. Занавески везде были плотно задернуты. Там, где луч солнца все-таки проникал в комнату, в воздухе становились видны пляшущие пылинки. В коридоре работала каждая четвертая лампочка. Ясно, что бо́льшая часть дома не используется.

Ноэми думала, что у Дойлов будет пианино, пусть и расстроенное, но его не оказалось. Также она не могла найти ни радио, ни хотя бы граммофона. А она так любила музыку! Всё, от Августина Лара[11] до Равеля. И танцы. Какая жалость, что ее оставили без музыки!

Девушка прошла в библиотеку. Комнату по периметру украшал деревянный фриз с повторяющимся узором из листьев аканта, разделенный пилястрами. Книжные шкафы вдоль стен были заполнены томами в кожаных переплетах. Она потянулась за первой книгой наугад и увидела, что та изъедена плесенью; от книги пахло сладким запахом разложения. Ноэми поморщилась, захлопнула томик и вернула на место.

На полках также стояли старые выпуски журналов, включая «Евгеника: Журнал по улучшению расы» и «Американский журнал о евгенике».

Как подходяще, подумала она, вспомнив глупые вопросы Говарда Дойла. Ей стало интересно, хранит ли он линейки-калиперы для измерения черепа гостей.

В углу в одиночестве стоял глобус с устаревшими названиями стран, а у окна притулился мраморный бюст Шекспира. Посреди комнаты лежал огромный круглый ковер; взглянув на него, девушка разглядела, что он изображает черную змею на красном фоне, кусающую хвост. Змею окружали крошечные цветы и виноградные лозы.

Скорее всего, библиотеку содержали лучше всего – и уж точно чаще всего использовали, судя по отсутствию пыли. Но все равно помещение казалось запущенным: занавески поблекли до уродливого зеленого, и далеко не одна книга пострадала от плесени.

Дверь в другом конце соединяла библиотеку с большим кабинетом. Ноэми вошла. На стене висели три головы оленя. В углу стоял пустой шкаф для винтовок со стеклянными дверцами. Видно, когда-то обитатели дома охотились, но теперь перестали.

На столе из черного грецкого ореха Ноэми нашла еще несколько журналов по евгенике. В одном из них была помечена страничка. «Идея о том, что полукровки-метисы Мексики наследуют худшие черты родителей, скорее всего, ложная. Если на них и влияет кровь низшей расы, это происходит из-за нехватки правильных социальных моделей. Импульсивный темперамент метисов требует раннего контроля. И тем не менее для них характерны многие положительные черты, включая здоровое тело…» – прочитала девушка.

Все ясно, можно больше не гадать, есть ли у Говарда Дойла калиперы. Вопрос скорее в их количестве. Возможно, они хранятся в одном из высоких шкафов позади нее… вместе с генеалогическим древом этой семейки. Рядом со столом стояло мусорное ведро, и Ноэми засунула туда просмотренный журнал.

Потом она направилась искать кухню, о местоположении которой вчера проинформировала Флоренс.

Кухня плохо освещалась, окна были узкими, со стен облезала краска. На длинной скамье сидели двое – морщинистая женщина ближе к семидесяти и мужчина с густой сединой в волосах, хотя ему было не так уж и много лет – наверное, около пятидесяти. С помощью круглой щетки они счищали грязь с грибов. Когда Ноэми вошла, работники подняли головы, но не поздоровались.