Велись переговоры о совместном производстве самолетов и подводных лодок. Круппу предлагали в концессию крупнейшие оборонные заводы Петрограда — Путиловский и Охтинский. С фирмой «Юнкерс» был заключен договор на поставку самолетов и строительство военных предприятий в СССР — эти предприятия должны были производить технику и для Рейхсвера, в проекте участвовало германское правительство, выделившее «Юнкерсу» 600 млн марок. В рамках данного соглашения началось оборудование авиационных заводов в Филях и Харькове. Примерно на таких же условиях была достигнута договоренность о строительстве совместного завода «Берсоль» — для производства отравляющих веществ. В общем, дружба налаживалась весьма продуктивная.

Веймарская республика постоянно балансировала на грани «правых» и «левых» переворотов. В марте 1920 г. устроили путч военные, пытались привести к власти правительство Каппа. Но коммунисты и социал-демократы начали всеобщую забастовку, вынудив Каппа отказаться от переворота. В том же году случилось восстание левых в Руре, в 1921 г. — серьезные беспорядки в Средней Германии.

Очень активно вели себя и национал-социалисты. 8 августа 1921 г. Немецкая рабочая партия Дрекслера объединилась с Немецкой национальной социалистической партией Юнга и Немецкой социалистической партией Шлейхера — возникла Национал-социалистская немецкая рабочая партия, НСДАП. Признанным ее лидером стал Гитлер. В рядах новой партии было 3 тыс. членов, появился уже партийный значок, партийный флаг — свастика в белом кругу на красном поле. Появилась программа, составленная Дрекслером, Гитлером и Федером, — «25 пунктов». И эта программа тоже носила весьма радикальный, революционный характер.

Но революциями тогда вообще пахло по всей Европе. Еще не успокоилась Венгрия. В Австрии шли стихийные плебисциты — после расчленения империи Габсбургов многие австрийцы желали воссоединиться с Германией. В только что возникшей Югославии накалялись межнациональные страсти. Демократический раздрай поставил на грань революции Болгарию и Румынию. Турция подала пример, что унизительных условий мира можно и не соблюдать, Мустафа Кемаль поднял народ, изгнал интервентов Антанты. А в Италии в 1922 г. Муссолини начал марш «чернорубашечников» на Рим, сумел получить власть, ввел диктатуру и принял титул «дуче» — вождя.

В 1923 г. опять стала накаляться атмосфера в Германии. Репарации и махинации демократических «реформаторов» вызвали чудовищный кризис. За шесть недель курс марки обвалился в тысячу раз. Состояния и накопления улетучивались мгновенно, рынок оказался парализованным, фирмы прогорали, а заводы останавливались. Германское правительство было вынуждено приостановить выплату репараций. Но Франция сочла это отличным предлогом, чтобы прибрать к рукам германские земли — закрепить за собой Саар, переданный на 15 лет под управление Лиги Наций, оккупировала войсками Рурскую область.

Немцы возмутились. В Руре стали возникать подпольные группы для борьбы с французами. Те отвечали репрессиями, пойманных боевиков расстреливали. А социал-демократическое правительство Веймарской республики провозгласило политику «пассивного сопротивления» — то есть предоставило французам вытворять что угодно. Тут уж забурлил народ. Шумели, нужно ли такое правительство? В Баварии разыгрался сепаратизм, ее правительство принялось игнорировать берлинское.

А в Москве 23 августа 1923 г. состоялось заседание Политбюро, и Троцкий призвал начинанать «мировую революцию». Доказывал, что пришел момент поставить на карту само Советское государство. Объяснял: международные империалисты не допустят победы революции в Германии, бросят на нее войска. Ну а СССР поможет «германскому пролетариату» — вот тут-то и произойдет решающая схватка. Сталин, Зиновьев и Каменев высказывались более осторожно. Призывали все взвесить, посмотреть за развитием событий.

Но в приниципе возражать против «мировой революции» в те годы было нельзя. В Германию направили комиссию ЦК, по сути — штаб. Радек должен был руководить германской компартией, Шмидт — создавать советы, Пятаков — осуществлять связь с Москвой, Уншлихт — формировать боевые отряды. Кроме них, были откомандированы в Германию Ларин, Берзин, Тухачевский, Крылов, Ягода, направлялись выпускники и слушатели спецфакультета академии РККА. Было мобилизовано для переброски за границу около 20 тысяч коммунистов, владеющих немецким языком. Деньги выделялись практически без счета — секретарша берлинского резидента Рейха при последующем разбирательстве давала показания, что чемоданы, сумки и коробки с деньгами валялись у них повсюду, мешали проходу, загромождали столы и стулья, путались под ногами.

Датой восстания определили 9 ноября, годовщину германской революции. Сценарий предполагался такой: 7 ноября, в годовщину российской революции, организовать манифестации. «Красные сотни» Уншлихта спровоцируют столкновения с полицией, чтобы пролилась кровь. А потом следовало раздуть «народное возмущение» и нанести главный удар.

Красные части начали выдвижение к западным границам. Советский эмиссар Копп вел в Варшаве тайные переговоры о пропуске войск через польскую территорию. За это Польше обещали отдать Восточную Пруссию, и полякам это казалось очень соблазнительным. Но от них кое-что скрывали. Перспективы европейского пожара настолько вхохновили Троцкого и его сторонников, что они замышляли «подтянуть» Польшу к германской революции. Там покатилась волна терактов, по разным городам гремели взрывы. Коммунистические агитаторы будоражили рабочих, а НКВД и Разведумпавление Красной армии вооружали отряды «украинских партизан». Заодно решили начать революции в Болгарии, Литве, Эстонии. Там их давно готовили, но не было подходящего повода. И полыхнет дальше — в Румынии, Венгрии, Австрии!

Радек, проезжая через Варшаву, устроил инструктаж для сотрудников советского полпредства. Как вспоминал дипломат Беседовский, он разъяснил, что ориентироваться надо не только на коммунистов, но и на националистов: «Немецкая социал-демократия гораздо опаснее для нас, чем националисты. Она отнимает у нас рабочие массы. Националисты сыграют положительную роль. Они мобилизуют большие массы и бросят их на Рейн против французского империализма вместе с первыми красногвардейскими отрядами немецкого пролетариата». С нацистами контакты тоже были установлены.

Но при таком размахе подготовки секреты просачивались наружу. Германское правительство встревожилось переговорами Коппа в Польше. Немецкий посол в Москве Брокдорф-Ранцау требовал от Чичерина немедленного отзыва Радека из Германии, угрожая разрывом дипломатических отношений. Всполошились и державы Антанты. Французская контрразведка стала оказывать помощь Берлину. Приводились в боевую готовность французские войска. Англия начала дипломатические демарши против СССР.

Получая поддержку Запада, и германское правительство Штреземана повело себя более решительно. В конце сентября оно ввело на всей территории государства чрезвычайное положение. Обратило внимание и на деятельность нацистов. Потребовало от баварского министра-президента Густава фон Кара «нормализации» положения. Приказало арестовать руководителей добровольческого «фрайкора» капитана Хейса, лейтенанта Росбаха, капитана Эрхарда, закрыть нацистскую газету «Фелькишер беобахтер». Не тут-то было! Кар закусил удила и выполнять требования Берлина отказался. Квалифицировал их как наступление центрального правительства на законные права Баварии — и в свою очередь объявил на ее территории «осадное положение». Во главе земли встал «чрезвычайный триумвират» из Кара, командующего военным округом генерала фон Лоссова и начальника полиции фон Зайссера. Командующий Рейхсвером фон Сект отстранил Лоссова от должности, но триумвират не подчинился. Заставил войска округа принести новую присягу — не берлинскому, а баварскому правительству. Фактически эта земля брала курс на отделение от Германии.