патрулю (указывает на курящих в сторонке немцев), они с тобой живо разберутся… Так откуда ты?

Алиме. Из Джермай-Кашика.

Темноволосый. Кто там у вас староста-полицай?

Алиме. Абдурагим Батолов.

Темноволосый. Я вот у него узнаю, кто ты такая. Смотри, если врешь!

В это время раздается гудок паровоза, и показывается эшелон. Толпа приходит в движение, все ищут место повыгоднее, Алиме оттесняют в сторону, и она теряется среди галдящих женщин.

Эшелон останавливается, из вагонов выпрыгивают немецкие солдаты. К Алиме подходит толстый фельдфебель.

Фельдфебель. Яйки?

Алиме. Айер.

Фельдфебель. Вас волен?

Алиме (показывая два пальца). Цвай айер – цигареттен… Пакунг.

Фельдфебель. Пакунг? Фу…

Фельдфебель, почмокав губами, с ухмылкой забирает несколько яиц и уходит. Алиме молча смотрит ему вслед.

Он отходит. Алиме идет вдоль вагонов, приговаривая: «Цвай айер – цигареттен пакунг». Никто не соглашается – дорого. Алиме внимательно считает все, что видит вагонах и на платформах. Вдруг видит Темноволосого, шныряющего среди женщин, ныряет в толпу и скрывается.

23. Джермай-Кашик. Дом Ревиде

Алиме и Лариса у радиостанции, Лариса передает сообщение, затем принимает, передает сообщение из Центра Алиме, та принимается за расшифровку. Лариса вздыхает и мечтательно закрывает глаза, закинув руки за голову.

Лариса. А ты какого мужа хочешь?

Алиме удивленно смотрит на нее.

Лариса. Нет, правда? Ну, вот кончится война, и начнется другая жизнь… Семья… Ты о каком муже мечтаешь?

Алиме. Не знаю…

Лариса. А я знаю. Чтобы я за ним была как за каменной стеной… Чтобы на руках меня носил, а на других даже смотреть не мог… Ни-ни… А иначе – гуляй смело! Свободен!

Алиме. А у нас не так.

Лариса. А как?

Алиме. У нас жена за мужа все отдаст, даже жизнь. Потому что это ее долг.

Лариса. А если он ей изменил? Ведь бывает такое? Бывает?

Алиме. Значит, не любил по-настоящему, и нечего было за такого выходить.

Лариса. Ну, это легко говорить, а когда до дела дойдет, там другое запоешь…

Алиме. Не запою.

Лариса. Жизнь покажет. Да, кстати, у нас питание садится. Еще несколько дней поработаем – и все, сдохнет наше радио.

Алиме недоуменно смотрит на Ларису. Та только пожимает плечами.

Алиме. Но говорили же, надолго хватит…

Лариса. Говорить все можно. Может, батареи оказались уже бэу…

Алиме. Бэу?

Лариса. Ну да – бывшие в употреблении… А может, просто бракованные… В жизни всякое бывает.

Алиме. Но такого быть не должно.

Лариса. Не должно, а оно вот оно, перед нами. Что делать будем, товарищ резидент?

Алиме. У нас есть инструкция – будем просить, чтобы прислали новые. Самолетом.

Лариса. Ну, раз инструкция…

Алиме еще раз читает шифровку, а потом сжигает ее.

Алиме. Мне завтра в Феодосию надо съездить…

Лариса. Счастливая – город, набережная, люди гуляют… И море, и белый пароход… В парке Чаир распускаются розы!.. Мечта! А меня не возьмешь с собой? А то я тут совсем уже одичала.

Алиме. Не возьму – приказ. Ты у нас особо ценный кадр. Без тебя мы ничего не сможем. Так что нам тебя надо беречь. Сам погибай, а радиста выручай…

Лариса. И это правильно!

24. Феодосия

Алиме идет к небольшому скверу, внимательно глядя по сторонам, стараясь не столкнуться с немецкими патрулями. В сквере, прячась за деревьями, наблюдает за скамейкой у гипсового памятнику пионеру с горном. К скамейке подходит совсем молодой человек в шляпе со свернутой газетой в руке, садится. Он явно кого-то ждет, нетерпеливо похлопывая газетой по колену.

Алиме наблюдает за ним, постоянно оглядываясь по сторонам. Потом, вздохнув, идет к скамейке. Когда она подходит к молодому человеку, тот, быстро оглядев ее, отворачивается.

Алиме (чуть помедлив). Простите, вы тут маленькую девочку не видели? в зеленом пальто?

Аганин (не сразу, подозрительно). В зеленом?

Алиме. В зеленом. Не скажете, куда она пошла?

Аганин. Она пошла к набережной.

Алиме. Давно?

Аганин. Минут семь назад.

Какое-то время они идут молча в сторону набережной.

Аганин (улыбнувшись). А вон и девочка в зеленом пальто.

Алиме смотрит в сторону, куда он указывает.

Алиме. Во-первых, в синем…

Аганин. А во-вторых?

Алиме. А во-вторых, мне не до шуток. Времени нет. Я не для этого сюда добиралась.

Аганин. Какая серьезная! И такая молодая. Настоящая татарка.

Алиме. Настоящая. И вообще мне пора… Что надо передать Центру?

Аганин. Текст у тебя в кармане.

Алиме лезет в карман и достает записку. Аганин весело смотрит на нее, недоумевающую.

Аганин. Ловкость рук.

Алиме укоризненно качает головой.

Алиме. Мне пора.

Аганин. Жаль. Погуляли бы – когда еще среди своих окажешься…

Алиме. Я буду здесь в воскресенье, когда люди поедут на базар. Раньше не смогу.

Аганин. И как зовут, не скажешь?

Алиме. Не положено. Меня учили: закордонников спрашивать ни о чем не следует… Чем меньше людей о них знает, тем дольше они живут… Так что нам знать друг о друге – не положено!

Аганин. Ты, наверное, и в школе была отличницей?

Алиме. И этого знать не нужно.

Аганин. А знаешь, что я о тебе все равно знаю?

Алиме (настороженно). Что?

Аганин (весело). Что ты… Крымская татарка. А ведь я тоже татарин.

Алиме недоверчиво смотрит на Аганина.

Аганин. Казанский… Дустын булмаса эзлә, тапсан югалтма. Если у тебя нет друга – ищи, нашел – не потеряй.

Алиме уходит, ничего не сказав… Идет быстро, но вдруг оборачивается и видит, что к Аганину подошли три офицера в форме, они что-то громко говорят, смеются, хлопают Аганина, который тоже улыбается, по плечу. Алиме отворачивается и невольно идет все быстрее, почти бежит.

25. Краснодар, разведцентр. В кабинете Трусова

Трусов. Что значит – питание кончилось? Это что – шутка такая? Как это могло случиться? Группа вышла на ценнейшую информацию, на них вышел наш законспирированный агент с важными сведениями, а у вас питание кончилось!.. Вы соображаете, что говорите!? Как это могло случиться, я спрашиваю?

Вергасов. Или батареи уже использовались…

Трусов. Использовались? Им что – старые батареи установили? Да за это под трибунал надо отдавать! Вергасов, установить, в чем причина, и виновных наказать, ясно?

Вергасов. Может быть заводской брак, товарищ генерал. Только как это установишь? Батареи-то там, не посылать же за ними десант…

Трусов (тяжело смотрит на Вергасова). Сам полетишь за батареями этими, сам! Привезешь мне, вот сюда на стол