Илья расстегнул тугой верхний крючок сюртука, ослабил узел галстука, хотел даже выпустить рубаху из штанов, да решил, что не поймут, — гимназия-с!

Он вернулся от доски к столу и присел на его краешек в вольной позе Учителя-Братца (снидешь — возвысишься):

— Чего-то не врублюсь, люди, а на кой ляд эта компьютерная ересь вам-то потребна? Вы, судя по всему, ревнители актива — «тела в делах», угадал? А это ж так, — Илья пошевелил пальцами, — узоры на стекле, предивное миганье лампочек, забава для посвященных…

Он с любопытством уставился на Ратмира:

— Это же никогда вам не пригодится!

— Да, — согласился Ратмир. — Все правильно. Никогда не пригодится — тут. Тута вот. Но мы и не собираемся здесь прозябать. Мы хотим уехать.

И тотчас же класс как прорвало:

— Сколько ж можно в сугробах мыкаться! Отродясь и до скончанья!..

— Только и слышно — бей жида да пей до дна!

— Надоело печь клубни в золе! — кричали с последней парты Волокитины, близнецы-братья. — Натаниэлев идеал!

— И ловить песцов, заливая их норки водой!..

— А потом менять шкурки на одеяла…

— Да и одеяла-то вечно колючие! Походи-ка в таком, завернувшись! — вопила девочка в пушистом белом свитере.

— И куда ходить-то — сплошь на каток?..

— Легко сказать — уехать! — забормотал Илья, ошеломленный этим натиском. — А дороги занесенные, а дураки, пошаливающие вдоль, плюс опять же в конце пути наших дрог — непременный дракон… Разве доберешься! Рогач-Косноязыка на три дня отпрашивался — и где он сейчас? Вон сколько уехало, отчаянных, и никто не вернулся!

Он подумал и тихо добавил:

— В родную Змеевку.

— А может, они просто там остались, в Зеленом городе? — засмеялся Ратмир.

Все, все там остались! По ту сторону Реки, перешедши! В Заводях! Сидят сейчас на полотенце, лениво пересыпают песок сквозь пальцы, солнечные блики на воде, книга заложена расческой… И вряд ли рвет их тоска по родной березовой каше, дикой здешней каше в мозгах и вечной раскисшей каше возле метро.

Илья откашлялся.

— Зря, — сказал он хрипло. — Пропадете ведь кто где когда…

Ратмир встал из-за парты и вышел к доске — бодрый и уверенный, явно несущий надежду.

— Был такой закрытый эксперимент «Шесток», о нем мало кто знает, Илья Борисович, а суть такова — десятый класс перед выпуском попросили предсказать свою Судьбу после школы. Целая группа подвижников бродила по домам выпускников — в лаптишках, рубище, с переметной сумой — сидели на кухнях, исподволь расспрашивали. Опросили, — постукивая мелом, Ратмир вывел на доске, — 1) самих учеников; 2) их одноклассников; 3) учителей; 4) родню (включая говорящих домашних животных). А через срок, Илья Борисович, проверили — кто же точнее оценил. И оказалось — одноклассники! Зачинщиков эксперимента, конечно, постригли, забили в колодки и посадили в ямы по дальним монастырям — дабы неповадно было баловать с Провидением. Но слово «Одноклассники» уже было сказано, уже вылетело и засияло! Да, да, именно мы знаем, чувствуем и вычисляем друг друга, как никто другой. Почему же это должно таять бесследно?!.

Он положил мел, девочка в расшитых бисером сапожках подала ему глиняную чашку с талым снегом, и он погрузил туда пальцы. Вытирая их поданной той же девочкой промокашкой, он продолжал:

— Так вот, Илья Борисович, проанализировав все, что мы знали о шатунах-первопроходцах, все эти слухи, сказанья, жалобы соседей, мы уяснили следующее: каждый уезжает в одиночку и далее ермачит по принципу «сотвори себя сам». При этом некоторые действительно выживают, выкарабкиваются, выплывают (сбросив грубый панцирь), покоряют, шевеля усиками-с, достигают определенных успехов — но обязательно еще рыща протекции, обрастая личными связями, плетя паутину знакомств, этцетера. Но зачем, напрягаясь, тужась, с шишками и кровью, знакомиться, ежели есть действительно давняя дружба, а уж она не ржавеет! Если рядом братва по духу! Тридцать Знающих Друг Друга!

Он поднял сжатый кулак с тяжелым шипастым браслетом на запястье и выкрикнул:

— Возлюби же однокашника!..

— Как самого себя! — взревел класс.

Ратмир присел на учительский стол рядом с Ильей и удовлетворенно хмыкнул:

— Ну ладно. Известно, что старец-духовидец Лев Николаич в своей сельской школе лучшую ученицу сажал на шкаф. Хорошо. Но мы все хотим на шкаф — сидеть там, нагорно болтая и шалтая ногами! Всем классом, всей командой!

— Кома-анда! — протянул очнувшийся Илья. — Ага! Это-то нам очень знакомо, как же…

Он рассматривал браслет на руке Ратмира — металлический обруч охватывал круглую выпуклую пластинку, так называемый «щит пращуров», на котором были выбиты какие-то цифры, кажется «XV».

— Понимаете, Илья Борисович, — проникновенно говорил Ратмир, — класс есть единый организм, универсум, экипаж на всю жизнь. Братство! Групповое накопление желаний, слиянье воедино, взаимозаменяемость, как бы последовательное расширение границ Троицы…

— Да что вы, ребятки, — испугался Илья. — Куды!.. Пресвятые Доктор, Физик, Координатор! И потом, неужто вы вправду считаете, что можно практически не расставаться? Ведь как обычно после школы: друзья разбрелись, разъехались, разбежались. У всех свои заботы и свои забавы, в своем кругу, по своим углам. Другой раз так тебя препояшет… и поведет, куда ты не хочешь… Это жизнь, это неизбежно, как снег.

«Зачем это я им? — подумал Илья. — Экое, значит, знание света. Или это я себе?»

— Считайте, что бродит в нас детское стремление сбиться в кучку, — улыбнулся Ратмир. — Роевой инстинкт! Остаются же всем классом в родном улусе! А мы хотим вместе навострить лыжи. Мы даже собираемся принести несомненную пользу окружающим, — Ратмир оскалился, — хотя бы тем, что, выходя из окружения, не повредим им флажки… И, главное, очень надеемся, что нам поможете вы — дав необходимые знания тем, кому это нужно.

Он мягко впихнул в руки Илье тетрадь с нуждающимися:

— Естественно, мы не останемся в долгу, будем вам бесконечно признательны и постараемся еще пригодиться…

— Да уж спасибо, да не надо… — уныло отбивался Илья от домогательств говорливого отрока.

— Ну, скажем, — небрежно обронил Ратмир, — мы гарантируем вам беспроблемную практику…

— Директор-то у нас вот где! — здоровенный парнишка, сидевший возле двери, добродушно предъявил Илье огромный кулак.

— Травки вареные владыка любят жрать, — вежливо объяснили откуда-то из угла. — Грибы нюхать… Не оторвешь!

— …А кроме того, — продолжал Ратмир, — домой целым вернетесь.

Глаза у него на мгновенье поледенели, застыли.

— В каком смысле? — вздрогнул Илья.

— В прямом русском смысле — невредимым. Да это все потом, это неважно, главное — вы теперь с нами.