Под эгидой Рейхеля уже в 1771 году в Петербурге учреждается первая ложа Циннендорфской системы «Аполлон» (просуществовавшая до 1772 года), а затем еще несколько лож: «Гарпократа» в Петербурге (основана в 1773 году), первый руководитель князь Н. Трубецкой; «Изиды» в Ревеле (1773); «Горуса» в Петербурге (1774–1775); «Латоны» в Петербурге (1775); «Немезиды» в Петербурге (1775–1776).

Но главной своей задачей масонский барон считает установление всеобъемлющего политического контроля над русскими ложами. Шаг за шагом Рейхель заручается поддержкой целого ряда влиятельных лиц, терпеливо и умело ведя интригу. В масонских архивах сохранились документы, свидетельствующие о методах, какими проводилась эта работа.

Так, в 1771 году от имени петербургской ложи «Аполлон» герцогу Брауншвейгскому, гроссмейстеру масонского ордена, направляется письмо, подписанное мастером ложи бароном Рейхелем, наместным мастером М. Херасковым, князем А. Трубецким. В нем высказывалась благодарность за руководство ложей со стороны немецкого масонства и получения восьми грамот на возведение в высокие масонские степени.

Рейхель и его соратники просили помощи гроссмейстера для дискредитации прав шведского и английского масонства на конституирование других лож во всем мире. Нисколько не сомневаясь в обладании такого права за германским масонством, Рейхель просит подсказать, что ему делать, чтобы дезавуировать влияние других масонских систем. Рейхель извиняется перед гроссмейстером, что не может пока переслать в Германию третью часть взносов русских масонов, которые по уставу они должны выплачивать Великой Немецкой Ложе.

Рейхелевцы жалуются на поведение их соперников — Елагина и его сторонников. В письме также сообщается о методах борьбы с инакомыслящими в масонских рядах, которые, в частности, осмеливаются сотрудничать с Елагиным.

«Мы, — пишет барон Рейхель, — отмечаем каждый такой случай в актах ложи и заносим в особый список. Мы удаляем провинившихся из наших рядов. Мы надеемся, что Высший Архитектор Вселенной избавит нас от подобных печальных происшествий в будущем и охранит нас от людей, кто неспособен научиться ценить чистоту… наших алтарей» [32].

По-видимому, именно в результате борьбы за чистоту алтарей ложа «Аполлон» просуществовала около года и была закрыта. Верные рейхелевцы перешли в ложу «Гарпократа», а остальные отсеялись.

Старания и интриги барона Рейхеля увенчались успехом. 3 сентября 1776 года произошло объединение лож елагинских и рейхелевских.

Барон объяснял необходимость объединения лож требованиями установления порядка в масонской работе. Англия не имела писаных ритуалов и запрещала их иметь. По мнению Рейхеля, необходимость перевода ритуалов на русский язык вызывала много недоразумений и ошибок. Рейхель предлагал печатные ритуалы всех трех градусов[33].

Конечно, это был только повод. На самом деле решающую роль сыграло усиление немецкого влияния в русском обществе. В результате соединенные ложи подпали под юрисдикцию и контроль берлинской ложи «Минерва», первоначальное английское господство в масонстве заменилось прусским, то есть новой закулисной победой прусского короля. В письме от 2 октября 1776 года Елагин сообщает Великой Национальной Германской Ложе, что он очень счастлив, видя «во всей России одного Пастыря и одно стадо» [34]. В общем, под юрисдикцию немецкого масонства подпадает вся елагинско-рейхелевская Великая Провинциальная Ложа, объединившая под свое управление 18 лож, членами которых являлись многие высшие представители политического руководства России или люди, близкие к нему.

Так, в ложе «Гарпократа» в 1777 году руководителем был обер-секретарь Артемьев, в ложе «Немезиды» — статс-секретарь А. В. Храповицкий.

Через рейхелевско-елагинский альянс герцог Брауншвейгский твердо контролирует деятельность русского масонства и связанных с ним политических деятелей. Право на создание новых масонских лож русские получают из Германии, туда же идут отчеты о проделанной работе. Вот, например, передо мной лежит патент немецкого гроссмейстера герцога Брауншвейгского на право создания ложи в Москве от 15 октября 1781 года[35]. В Особом Архиве хранится немало подобных документов.

Однако елагинско-рейхелевский альянс оказался непрочным и недолговечным. Причина тому была чисто политическая — борьба за влияние на Наследника русского престола, в которую включился шведский король, возглавлявший масонство своей страны.

Эта шведская политическая интрига реализовалась через князя А. Б. Куракина. Князь Куракин с детства оказался на попечении своего дяди Н. И. Панина, высокопоставленного масона, руководителя внешнеполитического ведомства, воспитателя Великого Князя Павла Петровича. В качестве племянника Панина Куракин стал товарищем в играх и занятиях будущего Императора Павла I, и между ними завязались еще с этого времени дружеские отношения, которые постоянно крепли.

В 1773 году по рекомендации дяди Куракин вступает в масонскую ложу и в тот же год получает назначение состоять при Наследнике престола.

Уже в 1775 году Куракин получает третью степень в ложе «Равенство», а в 1776 году выполняет поручения Великой Ложи в СанктПетербурге по организации лож шведской системы. В Швеции Куракин наделяется специальными полномочиями. Он привозит с собой конституции для введения степеней шведской системы. Самому Куракину дается звание великого мастера шведской системы, которое по возвращению в Петербург он передает князю Г. П. Гагарину[36]. Однако игра в степени была только ширмой, за которой скрывались политические интриги с целью приобрести влияние на Великого Князя Павла Петровича.

В 1777 году в дело вступает сам шведский король Густав III, стоявший во главе шведского масонства. Он приезжает в Петербург и лично основывает там ложу под юрисдикцией Великой Ложи Швеции, но самое главное — через посредство Панина и Куракина добивается посвящения в нее Наследника русского престола Великого Князя Павла Петровича[37]. Конечно, происходит это в глубокой тайне.

Шведская Провинциальная Ложа выделялась порядком своей внешней организации. Кроме трех символических степеней, имелись еще четыре высших градуса, по которым работал Капитул Феникса в Петербурге. В этом городе имелось девять лож, три в Москве, по одной в Ревеле, Кронштадте и Саратове. Имелась также военная ложа при южной армии.