У нее такие глубокие глаза… Просто поразительно, что у какой-то сволочи хватило совести довести ее до последней черты.

– Форма свободная, – улыбаюсь. – Чрезмерного пафоса могут не понять. Тем более, не знаю, чего от меня хотят…

То, что меня вызвали «на смотрины» к самому Владыке, нисколько не радует, но и не является сюрпризом. Во-первых, меня давно уже ничего особо не радует. А во-вторых, я терпеть не могу всякого рода начальство. Пусть оно даже родом из слабаков. А, может, как раз это, напротив именно поэтому. Ну, и в третьих, настораживает такое вопиющее нарушение иерархии.

Я давно подозревал, что от меня хотят чего-то особенного. Чего-то большего, чем от других слабаков. Меня слишком быстро ввели в Клан. Слишком быстро стали поручать серьезные задания – будто торопились поскорее проверить меня, обкатать, как новенькую «иномарку»…

Конечно, с дисциплиной у слабаков обстоит похуже, чем в организациях сильных. Хотя, возможно, здесь просто принцип такой – неряшливости, ватности, размазанности – чтобы не было за что ухватиться. Ведь известно, что Клан распространяет свое влияние по всему миру, за исключением, пожалуй, совсем уж черной Африки и прочих джунглей. Не случайно там до сих пор вовсю продолжают резать и жрать друг друга. Но вот четкого взаимодействия у национальных ветвей нет и никогда не было. Наверное, это правильно. Хотя, скорее всего, я просто ничего толком не знаю. Слишком уж смехотворный у меня допуск…

– Ты вернешься сегодня? – дрогнувшим голосом спросила Тома.

Я дернул плечом:

– Кто его знает?

– Тогда позвони, ладно? Ах, да… – она развела руками.

Очень нелегко привыкнуть к тому, что можно собираться в дальний путь без мобильного телефона. Просто удивительно, как эта привычка – всюду таскать с собой мобильник – въелась в нашу сущность. Лично я до сих пор чувствую себя неуютно с чересчур легкими карманами. Но правила есть правила – с телефоном в Обитель нельзя.

– Пришлю письмо, – это такая шутка.

– Люблю тебя! – всхлипнула Тома, повиснув у меня на шее. Я невольно подумал – нет ли дома, не дай бог, каких-нибудь опасных таблеток.

Прочь дурацкие мысли, прочь!

Быстро собрался, подошел к двери. Замер, вспомнив…

– Забыл что-то? – спросила Тома. Она стояла в коридоре, прислонившись к стенке плечом, смотрела на меня каким-то жалобным взглядом.

– Да так… – пробормотал я, хлопая себя по карманам.

Нет, не забыл. Она на месте.

То, о чем не говорят даже любимой девушке. Мой странный талисман – открытка от самого себя…

У каждого слабака свой набор слабостей. Это моя: я всегда ношу с собой эту чертову открытку. Но это – между нами…

Мой путь мой лежит через Казанский вокзал. Потом электричка – и прочь из мегаполиса, где властвуют зубастые анималы.

Вообще, слабаки могли бы обосноваться и в городе. Простая логика говорит в пользу этого варианта. Но спросите какого-нибудь негра… пардон… Ну, этого, афро-африканца спросите, где ему лучше – в заснеженной Сибири или на солнечном пляже?

Серость, убогость и брезгливость окружающих – вот принцип, на котором строится незаметность и вездесущность Клана.

…В электричке удалось немного вздремнуть. Все-таки, гонец поднял меня слишком рано. Поначалу, конечно, беспокоили мыли о предстоящей встрече. Терзаемый предположениями и сомнениями, ерзал на жестком сиденье. Но потом незаметно отключился.

И едва не проехал нужную станцию.

Электричка уже стояла, когда я открыл глаза, сообразил, что к чему – и бросился к дверям, расталкивая тех, кто только что зашел в вагон. От кого-то даже получил ощутимый тычок в спину, сопровождаемый злым криком:

– Куда прешь, баран?! Сейчас я тебе…

Что собирался преподнести мне словоохотливый незнакомец, я не узнал. Двери мерзко зашипели, больно ударили по плечам. Но выскочить я, все-таки, успел.

Постоял немного на платформе, ошалело оглядываясь и восстанавливая душевное равновесие. Жутко не люблю подобные стрессы. А еще предстоящая встреча…

Подумал – и достал из кармана куртки открытку.

Я часто перечитываю ее в минуты сомнений. Это вроде ритуала: как бы подтверждаю сам себе, что все еще жив. В отличие от того, кто ее мне послал.

Осмотрелся, пытаясь сориентироваться. Гонец принес мне адрес и примерный путь. Но я до сих пор с трудом представлял себе, как может выглядеть Обитель Клана. Говорить об этом у нас не принято. Хотел как-то у Хиляка спросить – он, как никак, иерарх первого уровня – выше только Держатели, да сам Владыка. Но в повседневной суете как-то не до полумифической Обители. Честно говоря, я не очень-то в нее верил.

Клан здорово маскируется. Начать с того, что он не имеет собственной структуры. Точнее, структура его в точности повторяет контуры того, что создали сильные.

То есть, вы, нормальные люди.

Никого не удивляет то обстоятельство, что в каждой организации – государственной ли, частной – есть свои слабаки. Более того – собственные слабаки имеются и в силовых структурах, и даже в совсем уж секретных ведомствах. Это, если хотите, закон жизни.

Клан занимается тем, что отыскивает эти «слабые звенья» везде, где только может. Ловцы – вроде Хиляка или меня – берут слабаков «за жабры». Меня научили кое-каким секретам – как, например, заставить слабака повиноваться полностью и без оглядки. Это несложно, если знаешь, что перед тобой – действительно подлинное, прирожденное ничтожество. И еще нам помогают чудесные загадочные вещицы, вроде ловцового метронома. Что еще есть в арсенале Клана, известно немногим. А, попав в руки сильным, предметы эти становятся обычным хламом. Как и почему это происходит, никто не удосужился мне объяснить. Говорят, слишком зелен.

Вот так мы и цепляемся ко всем звеньям власти и бизнеса, словно тщательно обводим их по контуру. Вся эта сеть так и зовется – Контур. Клан незримо обволакивает все и вся. Его как бы нет, он незаметен, как незаметны все эти мелкие сошки в бесчисленных учреждениях. Контур – будто прозрачный налет на зубах – медленно, но неуклонно разъедает систему сильных. В наших, разумеется, интересах.

Вы, может, подумаете, что мы – вроде паразитов, присосались к наиболее активной части человечества. Но с тем же успехом паразитом можно назвать ковбоя, оседлавшего лошадь.

Мы вас используем – не более того и не менее…

Все это я узнал от Хиляка. И склонен думать, что он был даже чрезмерно окровенен. Я до сих пор не знаю всех секретов Клана – но не пропадает ощущение, словно меня стараются побыстрее научить плавать – просто сбросив в воду увесистым пинком.

И от такого доверия становится как-то не по себе.

Только, вот, мне уже не сбежать, не скрыться: Хиляк заразил меня всем этим сумасшествием. Чуть позже я узнал странную и страшноватую вещь: если Ловец спасает слабака – взамен на жизнь тот навсегда попадает в эмоциональную зависимость, словно становится его рабом. На этом и держится Клан, это его скелет – с самой верхушки и до низу. Именно потому Ловцы – его элита, его стража, его дряблые мышцы. Это еще одна тайна Клана и, надо думать, не последняя.