Центром доминирования над людьми становится церковь. Она — посредник между бестелесным Богом и духовным миром и телесным человеком и его миром плотских желаний. Неверных церковным учениям и праведной жизни преследовали и уничтожали. Для этого было создано церковное учреждение, предназначенное для борьбы с ересью, — святая инквизиция. Начиная со II века христианская элита определяла доктрину религии, разделяя ее на правильную точку зрения — ортодоксальную и ошибочную — ересь. Ошибочные мысли изгонялись. Вместилищем же таких мыслей был человек, его тело, его мозг. В ход пошли физические пытки как единственный способ влияния на плоть. Инквизиторам было формально запрещено проливать кровь, и поэтому нужно было изобрести такой способ «внушения», при котором факт кровопролития отсутствовал. Приговор за ересь осуществлялся на торжественном «акте веры» — аутодафе. Такое действо организовывалось на главной площади города, в присутствии духовной и светской власти, аристократии и правителя государства. Во время аутодафе оглашалось несколько приговоров, осужденных босыми, со свечкой в руках, выводили на суд граждан. Инквизиция формально передавала еретиков в руки светской власти, представители которой и оглашали приговор. Не раскаявшихся сжигали на костре живьем, раскаявшиеся еретики получали прощение и облегчали свою участь: их дозволено было сначала удушить петлей и только потом сжигать на костре. Таким образом церковь формально не преступала Закона Божьего, ведь кровь человеческая не проливалась. Повешение, сожжение, распятие были формами смертной казни. Практиковалось и обезглавливание, бывшее прерогативой государственной кары и считавшееся благородным умерщвлением. Применялась такая казнь к аристократам — воинам, подготовленным к смерти от меча. Неблагородными видами казни считались повешение и сожжение. Их обычно применяли по отношению к вероотступникам.

Одной из известнейших тенденций темных веков стала знаменитая «охота на ведьм». Формулировки, определяющие принадлежность к ведьмам и колдунам, были настолько обобщенными, что подпасть под такое обвинение мог любой человек, будь то аристократ, государственный, политический или экономически неугодный власти конкурент.

Для того чтобы все было «справедливо», было создано учение о «демонологии», согласно которому определялись особенные черты ведьмы, ее колдовские возможности и методы влияния, способы исцеления от дьявольской порчи и форма наказания. Спрос порождает предложение: в помощь инквизиции был написан трактат по демонологии — «Молот ведьм», авторами которого были немецкие монахи Генрих Крамер и Якоб Шпренгер.

Авторы средневекового трактата «выводят всех ведьм на чистую воду». Самой примечательной особенностью их мышления является концентрация внимания на телесности. Согласно «Молоту ведьм», любое колдовство имеет три составляющие: злой замысел ведьмы, помощь дьявола и Божье попущение (то есть Божье бездействие). Эти три силы колдовства подробно рассматриваются в первой части трактата. Вторая часть повествует о способах околдования. В ней исследуются следующие вопросы: о средствах, коими ведьмы имеют обыкновение задерживать силы деторождения; о том, как ведьмы проникают в тела и головы людей, не причиняя им ранений, когда они производят обман чувств; о приемах, с помощью, которых ведьмы могут наслать всякого рода болезни, прибегая к колдовству.

«Молот ведьм» акцентирует внимание на том, что сила дьявола наиболее мощна в сфере сексуальности. Ведьма — это женщина, вступившая в соитие с дьяволом. Главным страхом средневековья был секс. А ведь секс — это не что иное, как контакт тел. Значит, колдовство исходило из плотских похотей. Так считала средневековая церковь, за это осуждала святая инквизиция.

Главными «антигероями» темных веков становятся суккубы и инкубы. Суккуб — демоница, посещающая молодых мужчин ночью и вызывающая у них сладострастные сны. Соответственно, инкуб — это демон, склоняющий женщин к сексуальной связи, распутству и похотливой ненасытности. Главный спор разыгрался в вопросе: «Возможно ли забеременеть от инкуба, являющегося в эротических снах?»

Суккубы часто посещали монахов. Их аскетический образ жизни, блокирование сексуальных желаний находили компенсацию в снах. Эротические сны, нормальные для современного человека, были неприемлемыми для психологии средневекового послушника. Объяснить этот процесс как неотъемлемую часть человеческой природы было невозможно, а значит, вся ответственность за собственную природную похотливость была переложена на суккубов и инкубов.

Существовало мнение, что Бог бездействует в процессе околдования из-за отвратительности полового акта. Эта сфера взаимоотношений мужчины и женщины не охраняется Богом, так как она считается самой греховной. Наследование таких взглядов на природу тела и души во многом определило культуру следующих поколений.

Эпоха Возрождения воскресила традиции античности и вознесла их на качественно новый уровень. Ренессанс ознаменовался переворотом в системе ценностей, в оценке всего сущего, в отношении к нему.

Вторую половину XIII века — начало XIV века принято называть проторенессансом. Именно в это время были заложены основы для становления новой эпохи — Ренессанса. Одним из главных достояний проторенессанса стало величайшее творение Данте Алигьери «Божественная комедия». Алигьери нередко называют «последним поэтом средневековья и первым поэтом Возрождения». «Божественная комедия» отражает личные переживания и страдания Данте. Это поэтическое творение не безлико, оно является зеркалом души самого автора.

Изображенное учение католической церкви, выстроенное в четкую систему, позволяет понять особенности жизни человека того времени. Однако кроме изложения общих взглядов на духовность и повествования, разворачивающегося в Аду, Чистилище и Рае, Данте Алигьери говорит и о теле, показывая, как различные его органы «выражают» чувства и мысли. Начнем с языка глаз (слова выделены автором данной книги):

Дух замолчал, чтоб мне в глаза взглянуть,

Где ярче виден помысел таимый.

(«Чистилище», 21:109)

Как малыши, глаза потупив ниц,

Стоят и слушают и, сознавая

Свою вину, не подымают лиц,

Так я стоял. «Хоть ты скорбишь, внимая,

Вскинь бороду, — она сказала мне. —

Ты больше скорби вынесешь, взирая.

(«Чистилище», 31:64)

Она такими дивными глазами

Огонь любви метнула на меня,

Что веки у меня поникли сами,

И я себя утратил, взор склоня.

(«Рай», 4:139)

Язык глаз говорит о том, что человеческий взор захватывает новизна. Именно глаза позволяют открыть созерцателю «помысел таимый». То, что старается скрыть человек, выдают его глаза. Когда же человека охватывает чувство вины, он старается не поднимать глаз, потупить свой взгляд, дабы облегчить участь осуждения. Данте говорит: «Ты больше скорби вынесешь, взирая», обратив внимание на то, что отсутствие взгляда символизирует отсутствие личности, ее отчужденность от бытия. Наблюдение глазами гарантирует видение, фиксацию, а значит, может привести к пропусканию жизненного опыта через свое естество.