– Присядь, – пригласила королева. – Ты какой-то бледный.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил король.

– Нормально, сэр, – ответил Келл, с радостью опускаясь на стул. – Просто устал.

Королева коснулась щеки Келла. Все члены королевской семьи с их смуглой кожей, карими глазами и черными волосами, казались похожими на отполированные деревянные статуи. Рядом с ними бледный и рыжеватый Келл чувствовал себя белой вороной. Королева отвела в сторону его челку. Она всегда стремилась заглянуть в его правый, совершенно черный, глаз, будто в нем, как в магическом кристалле, можно найти ответ на любой вопрос. Впрочем, что она там видела, королева никогда не рассказывала. Келл взял ее руку и поцеловал.

– Со мной все хорошо, ваше величество. – Она бросила на него недовольный взгляд, и Келл исправился: – Матушка.

Слуга подал сладкий чай с мятой. Келл с наслаждением стал его пить. Пока королевская семья беседовала, он витал в облаках под убаюкивающее журчание их голосов.

Когда начали слипаться глаза, Келл попросил разрешения уйти. Ри тут же вскочил с дивана. Келл не удивился. Он чувствовал на себе пристальный взгляд принца с тех пор, как только появился в саду.

Оба пожелали королевской чете спокойной ночи, и Ри отправился за Келлом во дворец, машинально поправляя золотой венец, надетый на черные кудри.

– Что я пропустил? – спросил Келл.

– Не так уж много, – ответил Ри. – Заходил Холланд. Недавно ушел.

Келл нахмурился. Красный Лондон поддерживал более тесные связи с Белым, нежели с Серым, но тем не менее визиты наносили по определенному графику. А Холланд явился почти на неделю раньше.

– С чем ты вернулся? – поинтересовался Ри.

– С мигренью, – буркнул Келл, протирая глаза.

– Ты знаешь, о чем я. Что ты протащил в наш мир?

– Всего пару монет. – Келл развел руками и добавил с ухмылкой: – Обыщи, если хочешь.

Ри никогда не мог разобраться в устройстве его плаща. Решив, что вопрос исчерпан, Келл развернулся и зашагал по коридору, но принц вдруг догнал его, схватил за плечи и толкнул к стене с такой силой, что висевший на ней портрет королевской четы покачнулся. Стражники повернули головы, но с места не двинулись.

Келл был на год старше Ри. Но в отличие от принца, фигурой напоминавшего античные статуи, был высоким и худым и, конечно, не мог потягаться с ним в силе.

– Никогда не лги мне, – проговорил Ри, прижимая Келла к стене.

Тот поджал губы. Два года назад Ри узнал обо всем. Нет, конечно, не поймал с поличным, но все же правда вышла наружу. Как-то летней ночью они пили вдвоем на одном из многочисленных дворцовых балконов. Внизу светился Айл, над головой раскинулись небеса, и Келл поделился своим секретом. Он рассказал Ри о своих сделках в Сером, Белом и даже порой в Красном Лондоне, о различных штуковинах, пронесенных контрабандой. И Ри внимательно его слушал. Когда Келл закончил, он не стал читать нотаций, только спросил:

– Зачем?

– Не знаю, – честно ответил тот.

Ри выпрямился, постарался сфокусировать взгляд.

– Разве тебе чего-нибудь не хватает? – спросил он, явно расстроенный. – Разве ты в чем-то нуждаешься?

– Нет.

Это было и правдой, и ложью одновременно.

– Тебе недостаточно, что мы все тебя любим? – прошептал Ри. – Принимаем как родного?

– Но на самом-то деле я вам не родной, – возразил Келл. – Я не Мареш, хотя король с королевой и предлагали мне взять вашу фамилию. Но я не чувствую себя принцем, скорее вещью.

Вот тут Ри ударил его кулаком по лицу.

Келл еще неделю ходил с подбитым глазом, так что черными казались оба. Он никогда больше не поднимал эту тему, но слово – не воробей. Сперва Келл надеялся, что Ри был так пьян, что ничего не вспомнит, но напрасно. Принц не рассказал ни королю, ни королеве, и Келл был ему за это благодарен, но теперь всякий раз, когда он возвращался из другого Лондона, названый брат приставал к нему с расспросами. Келл оправдывался, чувствуя себя не только преступником, но еще и круглым дураком.

– Почему ты не бросишь свои глупости? – спросил принц, отпустив наконец Келла.

– Мне нравится. Какое-то разнообразие, – усмехнулся тот, расправляя камзол.

Ри покачал головой:

– Послушай, я довольно долго закрывал глаза на твой ребяческий бунт, но эти двери были заперты неспроста. Контрабанда – преступление.

Келл зашагал по коридору.

– Я проношу только безделушки. Это не опасно.

– Еще как опасно, – возразил Ри, шагая с ним рядом. – Хотя бы потому, что если родители узнают…

– Ты им скажешь?

Ри вздохнул. Келл видел, что он дважды собирался что-то сказать, но молчал. Наконец принц проговорил:

– Ради тебя я бы отдал все, что угодно.

У Келла защемило сердце.

– Знаю.

– Ты – мой брат. Мой лучший друг.

– Знаю.

– Тогда прекрати эти дурачества сам, пока я не положил им конец.

Келл выдавил усталую полуулыбку:

– Осторожнее, Ри. Ты говоришь прямо как король.

Принц ухмыльнулся:

– Когда-нибудь я им стану, и мне нужно, чтобы ты был рядом.

Келл улыбнулся в ответ:

– Поверь, мне тоже.

И это было чистой правдой.

Ри похлопал его по плечу и отправился спать. Сунув руки в карманы, Келл смотрел ему вслед. Жители Лондона, и всей страны, обожали принца. Да и как его не обожать? Молодой, красивый и добрый. Пожалуй, он слишком часто и слишком успешно играл роль повесы, но за образом ловеласа с лучистыми глазами, в которых вспыхивали золотистые искры, скрывались острый ум и добрые намерения – желание всех вокруг осчастливить. У него было мало способностей к магии и еще меньше интереса к ней, но недостаток силы с лихвой возмещался обаянием. К тому же Келл точно знал: магия только портит правителей – каждое его путешествие в Белый Лондон это подтверждало.

Он пошел к себе. За темными дубовыми дверьми его ждала просторная спальня с балконом, за которым сиял алым светом Айл. Ветерок колыхал драпировки, подвешенные под высоким потолком. Роскошная кровать с балдахином, пуховыми перинами и шелковым бельем манила к себе. Келл собрал всю свою волю в кулак, чтобы не повалиться на нее, пересек спальню и шагнул в другую комнату, поменьше, заставленную шкафами с книгами по магии, в том числе и магии антари. Таких было немного – все, что Келлу удалось отыскать (после того, как были навсегда закрыты двери в Черный Лондон, большинство книг на эту тему уничтожили). Келл закрыл за собой дверь, небрежно щелкнул пальцами, и на краю полки зажглась свеча. В ее неярком свете он разглядел несколько меток на внутренней стороне двери: перевернутый треугольник, параллельные линии, круг… – знаки совсем простые, но зато их легко рисовать и трудно перепутать. Для него это были двери, ведущие в разные места Красного Лондона. Келл остановил взгляд на метке посредине: две пересекающиеся черты. Он прижал пальцы к самому свежему порезу на руке, где еще не засохла кровь, и начертил метку.