Рыба, молоко, хлеб… – повторяет Тамара Михайловна, что купить собралась.

Обычно треска – тушки, а тут филе. Взяла сразу три. С костями размораживать надо, а тут кинула в воду… Он и с костями будет рад, слопает за обе щеки, только Тамара Михайловна без костей любит.

Встала в кассу и захотела прочитать, что на этикетке написано, вынимает из корзины, а оно неожиданно скользкое раз – и на пол. Уже рот открыла «Да ну что вы!» крикнуть наклоняющемуся впереди, смотрит, а это Борис Юрьевич.

– Борис Юрьевич, какими судьбами?

– Тамара Михайловна, что вы тут делаете?

– Песни пою. Что еще делают в магазинах?

– А! Так вы рядом живете… Рад вас видеть, честное слово. А я проездом – случайно…

– Глазам не верю: баночное пиво? Вы ли это? Мировоззренческий переворот?

– У тещи ремонт. Строительный мусор вывозят. Купил ребятам в конце рабочего дня. А как вы поживаете?

– Спасибо, вполне. Ну а вы-то как без меня?

Борис Юрьевич отворачивается и гасит кашель кулаком, а потом добавляет сиплым голосом:

– Мы без вас… как-то так… Но помним.

– Еще бы, – говорит Тамара Михайловна.

На это Борис Юрьевич отвечает:

– Выращиваем, выращиваем потихонечку. Озаботились ферментами. Вот разводим аспергиллус ваш любимый…

– Для этого большого ума не надо, – отвечает Тамара Михайловна.

– Есть нюансики кое-какие, – загадочно говорит Борис Юрьевич. – Очередной термостат до утра заряжен.

– Знаем мы ваши термостаты… Вы там глядите, поосторожней, с грибками-то плесневыми. А то кашляете нехорошо.

– Это сезонное. Осень, – вяло отвечает Борис Юрьевич, выставляя банки с пивом на ленту транспортера. – Мы теперь на ржаной барде экспериментируем, и результаты весьма любопытные… И не только по части осахаривания.

– Грубый фильтрат? Декантант?

– Во-во. По фракциям.

Тамара Михайловна тоже выставляет продукты на транспортер.

– А как с космосом?

– А что с космосом?

– Вы в программу хотели вписаться.

– Мечты, мечты, – грустно улыбается Борис Юрьевич. – На любимую мозоль наступаете. Некому нас продвигать, Тамара Михайловна. Терминология опять же. Напишешь в заявке «фильтрат картофельной барды», и всё, прощай, космос… Вашего кота Кузя зовут?

– Лёпа.

– Он кастрированный?

– Почему вы спрашиваете, Борис Юрьевич?

– Жена кота привела. Я думал, у вас не кастрированный, посоветоваться хотел. И пакетик, пожалуйста, – обращается он к кассирше.

– Нет, Лёпа кастрированный. А в чем сомнения?

– Да так. – Борис Юрьевич опускает банки в пакет. – Частного порядка сомнения. Мужская солидарность во мне просыпается.

Удаляется к столику у окна и ждет Тамару Михайловну.

Заплатив за рыбу, молоко и хлеб, Тамара Михайловна подходит к столику и приступает к рациональному распределению покупок по двум полиэтиленовым пакетам, принесенным из дома.

– Борис Юрьевич, – говорит Тамара Михайловна, опустив чек в пакет с рыбой. – А мне ведь иногда дрожжи снятся. Во всей их необычной красоте и разнообразии. Когда работала, никогда не снились, а сейчас… вот.

– Без людей?

– В микроскопическом масштабе. На клеточном уровне. Какие уж тут люди!

– Я вас понимаю, Тамара Михайловна. Я очень сожалею, что с вами так обошлись. Правда. Вы не поверите, но лично я – очень.

– Кстати, – вспомнила Тамара Михайловна, – я тут своего Бенджамина подкармливать стала…

– Кто такой?

– Фикус. Раньше на бездрожжевой диете был. Но нет. Ничего.

А когда вышли из магазина, Борис Юрьевич говорит:

– Хорошо, что встретил вас. Не всё у нас получается. Есть кой-какие штаммы, вполне перспективные. А мозгов не хватает. Не согласитесь ли, Тамара Михайловна, дать нам консультацию, если мы вас пригласим в официальном порядке – через дирекцию, а?

У Тамары Михайловны перехватывает дыхание на секунду, ей бы сейчас и произнести один из тех монологов, которые она много раз в уме проговаривала ночами, но вместо того она говорит, почти весело:

– Почему же, – говорит, – не соглашусь? Возьму и соглашусь.

– Отлично. Будем на связи. Вас подвезти?

– Что вы, я рядом.

Идет по улице с двумя полиэтиленовыми пакетами и чувствует, как ей все лучше и лучше становится. Вот уже почти хорошо стало. Мысль об утраченной работе еще недавно была горька Тамаре Михайловне, только теперь, когда ее нужность-востребованность устами Бориса Юрьевича так четко артикулировалась, пресловутому «осадку» нет больше места в душе. А еще ей нравится осознавать себя незлопамятной.

Продуктовая ноша имеет свой вес, но Тамара Михайловна не идет кратчайшим путем, а сворачивает к дому восемь, чтобы пройти через проходной двор и получше, потщательнее, пока не стемнело, ознакомиться с опытом установки табличек.

Двор ничуть не больше, чем двор Тамары Михайловны, а газон посреди двора мало того что меньше, чем у нее под окнами, он еще и единственный. Между тем табличек две, по обеим сторонам опять же единственного дерева, и обе обращены в одну сторону.

На газоне буро-желтые листья лежат, ходит по ним ворона, и не замечает Тамара Михайловна, сколько ни глядит на газон, никаких экскрементов.

Вот это порядок.

Подошла поближе к одной из табличек и глядит на нее, какая она.

Табличка на колышке – кажется, пластиковая, но, возможно, это оцинкованный металл (Тамара Михайловна не хочет перешагивать через оградку). Черными буквами на желтом фоне – лапидарно и ёмко:

Единственное, что не нравится Тамаре Михайловне, – восклицательный знак. Можно было бы обойтись без него. Табличка должна сообщать или, лучше, напоминать о необходимости поступиться свободой ради порядка, но никак не приказывать. На вкус Тамары Михайловны лучшая надпись: «Выгул собак неуместен», – во-первых, здесь удачно обыгрывалось бы слово «место», а во-вторых, любой бы здравомыслящий человек, оценив корректность интонации, воспринял содержание не как приказ, а как обращение к его совести. Тамара Михайловна против любых форм давления.

Направляясь к дому, она думает о силе слов убеждения, притом вполне отдает себе отчет в собственном прекраснодушии. Был бы мир таким, каким она его готова вообразить, не было бы и проблемы с хозяевами собак. Все-таки таблички изготавливают профессионалы, а они лучше знают, что надо писать, к кому и как обращаться.

Тамара Михайловна ценит во всем профессиональный подход.