– Ася, – заныл Жан, – ты только Катьке не говори… – и снова погладил ее по плечу.

Тут и застал их Самсоныч.

– Это вы чегой-то? – нахмурился он.

Самсоныч у них был самый настоящий вор в законе, каких в кино показывают. Был он небольшого роста, сухой и жилистый, кожа на лице продубленная ветрами и морозами в далекой Сибири, где провел Самсоныч немало годков на государственном обеспечении. Все руки в татуировках, и сводить их Самсоныч не собирался. Пустые это люди, говорил, которые татуировки свои сводят, как будто и без них не видно, кто они такие. Самсоныч от прошлого своего не отказывался, просто теперь ушел на покой. Кроме ресторана, было у него еще кое-какое имущество – пара магазинов, отель небольшой, автомастерская. Но рестораном он занимался сам лично, нравилась ему африканская кухня.

Дело шло хорошо, платил Самсоныч прилично и от персонала требовал трех вещей: быстроты, аккуратности и чтобы никаких личных контактов.

Мне, говорил, никакие ваши шуры-муры, фигли-мигли и прятки в ресторане не нужны. Разумеется, вместо последнего слова употреблял он нечто более сильное.

При первом знакомстве Самсоныч Асе так прямо и сказал, она только плечами пожала. Повар Жан тоже был предупрежден и никогда ничего себе не позволял.

– Вы это чего? – вызверился на них Самсоныч. – Делать, что ли, нечего?

Ася развернулась на пятках и ушла, оставив Жана оправдываться.

Сержант полиции Соловьев возвращался домой после ночного дежурства. Он уже подходил к своему дому, как вдруг увидел рядом с подъездом знакомую машину. Приземистую черную «Тойоту» с хищными акульими очертаниями.

Во рту сразу появился неприятный металлический привкус, руки задрожали, как с перепоя, заломило виски. Сержанту захотелось незаметно обойти черную машину, проскользнуть в свой подъезд и запереться в квартире. Но он прекрасно знал, что из этого ничего не выйдет. Тот человек, который ждет его в «Тойоте», достанет его за запертой дверью. Да он из-под земли его достанет.

Пару лет назад сержант сделал глупость. Взял деньги у мелкого наркодилера за то, чтобы скрыть кое-какие улики. Вроде бы речь шла о небольшой порции травки, с которой Соловьев прихватил этого дилера во время патрулирования.

Но потом оказалось, что все гораздо серьезнее, пакетик с травкой обернулся уликами по делу об убийстве, и Соловьев влип бы по самые уши, если бы этот человек не помог ему выпутаться. Тогда он ему помог – но с тех пор требовал ответных услуг.

И довольно быстро сержант понял, что та история с наркодилером была заранее подготовленной подставой.

Соловьев медленно шел к подъезду, как будто к его ногам были привязаны свинцовые гири. Когда он поравнялся с черной машиной, стекло на передней двери опустилось, и знакомый голос проговорил:

– Куда торопишься, Коля?

– Домой, – отозвался Соловьев с тяжелым вздохом.

– Дом от тебя, Коля, никуда не убежит. Сядь в машину, разговор есть.

Сержант не стал спорить – он знал, что это бесполезно. Он послушно сел на переднее сиденье машины, рядом с плотным приземистым человеком лет пятидесяти. Щетка коротко стриженных седых волос, тяжелый подбородок, маленькие пронзительные глаза, кривой шрам на левой щеке, напоминающий формой кленовый лист.

– Давно не видались, Коля, – проговорил человек со шрамом. – Ты меня не забыл?

– Забудешь вас, как же… – вполголоса ответил сержант.

– Правильно, не забудешь. – Человек со шрамом недобро усмехнулся. – А если забудешь – я напомню. И про нашу первую встречу напомню, и про ту папочку, которая у меня припрятана… про папочку, где все твои расписки лежат.

– Все я помню… – простонал сержант, – говорите, чего надо! Не тяните, и без того тошно!

– Неправильно говоришь, Коля, – поучительно возразил человек со шрамом. – Ты должен спрашивать, чем ты мне можешь помочь. Так оно будет вежливее. И помогать мне, Коля, ты должен с радостью и охотой. Но сегодня, Коля, ты должен помочь не мне. Не мне, Коля, а одному очень большому человеку.

– Какому еще человеку? – недовольно переспросил Соловьев. – Не было такого уговора… я только с вами…

– Забываешься, сержант! – оборвал его человек со шрамом. – Ты не в том положении, чтобы права качать! Ты должен слушать, что я тебе говорю, и немедленно исполнять! А то я тебе напомню, что у меня не только папочка имеется, в которой твои расписки, но еще и пакетик, в котором стреляная гильза. Помнишь?

– Помню, помню… – тоскливо выдохнул Соловьев.

И только теперь заметил, что они в машине не одни.

Заметил, что на заднем сиденье сидит еще один человек – загорелый почти до черноты, с узким дубленым лицом, с волчьим кривым оскалом. Человек в дорогом черном костюме, совсем не подходящем ни к волчьему оскалу, ни к жесткому загару, приобретенному явно не на средиземноморских пляжах.

– Этот человек, что ли? – спросил сержант у человека со шрамом.

– Этот, этот.

– И чего ему надо?

– А он тебе сейчас сам все скажет. Что мы с тобой будем в испорченный телефон играть.

И действительно, загорелый мужик сверкнул в полутьме салона белками глаз и заговорил:

– Что случилось ночью на Литейном мосту?

Голос у незнакомца был странный – какой-то резкий, как будто механический. Соловьеву пришла в голову странная мысль. Он подумал, что, если бы вдруг заговорил его табельный пистолет, голос у него был бы такой же. И еще у незнакомца был заметный акцент.

– На Литейном? – удивленно переспросил сержант.

– Да-да, на Литейном, – раздраженно процедил человек со шрамом. – Что переспрашиваешь? Плохо слышишь, что ли?

– Он хорошо слышит, – перебил его человек с заднего сиденья, – он просто нервничает.

– Чтобы мент нервничал? – усмехнулся человек со шрамом. – Это что-то новенькое.

– Итак, что же случилось на Литейном мосту?

– Да ничего не случилось, – удивленно ответил Соловьев. – Вызов поступил, якобы там женщина в воду бросилась, мы с Витей… с сержантом Бондаренко близко находились, поэтому и поехали на вызов. Только он не подтвердился…

– Что значит – не подтвердился?

– Да там девчонка стояла странная какая-то, она и сказала, что женщина в воду прыгнула. А мужик, рыболов, который тут же стоял, никого не видел…

– Ты сказал – девчонка странная? – быстро переспросил загорелый незнакомец. – Чем же она такая странная?

– Она черномазая, – нехотя ответил сержант и опасливо взглянул на незнакомца – не примет ли он эти слова на свой счет. Но тот не был негром или мулатом, просто очень загорелый. Видно, много лет провел где-нибудь в жарких странах.

– Черномазая? – переспросил тот. – Из Средней Азии, что ли? Из Узбекистана?