и палящий дневной зной обернулся теплым потоком мягкого золотистого света.

Аромат луговых трав и речной воды.

Высокое чистое небо.

Оглушительный птичий щебет.

Хотелось закрыть глаза, подставив лицо ласковым вечерним лучам, и ни о чем не думать. Только слушать птиц, тихий шелест речной волны и дышать пыльными запахами середины лета…

– Да уж, – хмыкнула Лерка, – дождь с чистого неба только в сказках бывает. Но ведь он все равно когда-нибудь пойдет. Правильно? – она вздохнула и потянула подругу за локоть. – Пошли к колодцу. Нам за час управиться нужно.

*********

Колодец был.

Нормальный такой колодец.

Круглый.

Высокий.

Надёжный.

Колодец был. И вода в нем была.

Глубоко…

А цепи не было. Ни цепи, ни журавля, ни веревки, ни, тем более, насоса…

Озадаченная Лерка зачем-то заглянула вниз, провела рукой по гладкому, темному от времени вороту, толкнула сиротливо торчащую железную ручку. Та взвизгнула, как живая, завертелась вхолостую и замерла отрешенно.

Соня оглянулась по сторонам – никого! Подобрала с земли небольшой камешек и бросила в колодец.

Бульк!

– Сонь, я была тут неделю назад, – недоумевала Лера. – Думаешь, я потащилась бы сюда, не разведав?! Цепь была. И ведро.

– Ты уверена?

Лера задумчиво кивнула, медленно обходя колодец и раздвигая ногами траву, словно надеясь найти цепь.

– Кто-то спер!? – неуверенно предположила Соня.

– Кто? Местные им пользуются. Может, не так часто, но… Я же говорю, за могилами следят. Цветы поливают. Да просто приходят проведать родных и набирают воду.

Овчар ткнулся мокрым носом, заворчал. Не помогло, хозяйка не обращала на него никакого внимания. Тогда пес стал широкими лапами на колодец и завилял пушистым хвостом, громко и весело гавкнул.

– А в доме живут? – Соня махнула рукой на покосившуюся хату.

Ставни заколочены, остатки изгороди торчат в зарослях бурьяна, сквозь трещины крыльца проросла сорная трава…

– Нет. Давно никто не живёт. Там инвентарь вроде хранят – лопаты всякие, ну, могилы копать…Блин, что же мы – зря припёрлись?! – Лерка пнула колодец ногой, швырнула ведра в сухую траву, отошла на пару шагов, прикидывая расстояние до села, вздохнула.

– Не, оттуда таскать долго. Не успеем. Скоро стемнеет.

Она сердито плюхнулась на землю, оперлась спиной о стенку злополучного колодца. Соня села рядом, вытянула пыльные, уставшие за день ноги. Смешно пошевелила грязными пальцами. Эх! Надо было спуститься к реке, хоть ноги окунуть, – подумалось ей.

Точно! Река!

– А если из реки воду носить?! Даже ближе к могиле выйдет!

– Из реки? – Лера задумалась на секунду. – Вообще-то можно! Слушай, ты классно придумала. Я когда злюсь, плохо соображаю. Могила как раз в той стороне! Но это ж по косогору вниз и вверх! Два ведра за раз не дотащишь. Если только это…хм…майонезное.

– За один раз три ведра принесем, – Соне внезапно ужасно захотелось очутиться возле воды, – если там нормальный спуск есть!

Трава под палящим солнцем высохла и кололась. Резиновые шлепки не защищали ступни от колючек и репейников. Глянула на подошву…После сегодняшних приключений хлипкая обувка наверняка порвется. Привычная к авантюрам и похождениям Лерка предусмотрительно обула старые стоптанные кроссовки. Она и запас еды в рюкзак сунула, когда на минутку забежала домой предупредить тетку. Тетки дома не было, зато нашлись куриные котлеты, свежие булочки и пряники со сгущенкой. Все это богатство Лерка смела со стола, объясняя вполне сытой подруге, что аппетит – штука непредсказуемая. Особенно на кладбище.

Оставив рюкзак и телефоны на невысокой лавочке возле последней «облагороженной» могилы – никого тут нет, а мы можем в воду уронить – девчонки отправились к реке. Возле спуска Соня обернулась – ее телефон в ярко-розовом чехле было видно издалека.

Около берега оказалось неглубоко, и на мелководье росла густая сочная трава. Лерка в кроссовках осталась стоять на песке, пока Соня, легко скинув шлепки, с тремя (!) ведрами зашла в прохладную речную воду по колено…

Ох!!!

Она крепко зажмурилась от нахлынувших воспоминаний. Вот папа с Данькой на пляже лепят замки из песка, вот мама беззаботно смеется, машет руками и зовет дочку на берег, а Сонька делает вид, что не слышит и снова ныряет. Вот бабушка сидит в теньке под огромным жёлтым зонтом и увлеченно читает потрепанную книжку, сдвинув очки на кончик носа.

…и море вокруг…

В нежных лучах солнца на теплой коже…

В горячем песке под ногами…

В тихом шелесте прибрежных волн…

В лентах водорослей…

В дыхании горько-соленого ветра…

В это злополучное лето она так ни разу и не искупалась. Мама с Данькой и тетя Тамара каждые выходные наведывались на местные пляжи – благо озёр и мелких речушек вокруг села хватало, но Соня отнекивалась, и под разными предлогами оставалась дома.

О своем страхе девочка помалкивала, все равно не поймут, в лучшем случае пожалеют, в худшем… в худшем мама опять будет плакать и переживать из-за дочкиной нормальности, точнее, полного отсутствия этой самой нормальности. Да и как объяснить тревожные странные сны? Каждую ночь покинутое одинокое море звало Соню беззвучными голосами.

Нет уж!

А вот чудной сельский дедок запросто высмотрел ее нехитрую тайну. Подцепил пальцем липкую паутину страха, осторожно, боясь порвать, намотал на сухонькую ладонь, скрутил в тугой темный комок и…выбросил в бурьян – «курям на поживу»! Впервые за долгое время она спала спокойно…

А река… река бережно приняла новую знакомую, весело пощекотала пятки бурыми водорослями, ехидно хихикнула лягушачьими голосами, закружилась вокруг ног стайками бестолковых мальков. Соня наклонилась и ласково погладила воду ладонью. Как живую.

–Знаешь, – она обернулась к Лерке, – я так боялась войти в чужую воду. Думала – Оно не простит… А тут – река и…я… спасибо тебе. Это чудо…все это…

Соня широко развела руки. Объяснить слов не хватало…Да и как объяснить, что босиком в воде – это чувство дома, мира, радости, летнего солнечного счастья; что река – живая, и говорит с ней. Странно, путано, но говорит, и жалеет, и насмехается, только по-доброму, не обидно, считает ее бестолковым мальком, выброшенным на берег, и едва не засохшим по собственной дурости…

И еще, Соня уверена, – дождь, он тоже, как река, и как море, он услышит, он пойдет. Обязательно. Вот как это все сказать Лерке?!

Она вытерла ладонями мокрые от слез щеки.

– Река, и лес, и берег – тут все живое, и…оно…мое, и…твое…

Лера потрясенно смотрела на подругу. Пристально так смотрела. Задумчиво…А затем, как была, в старых стоптанных кроссовках, медленно зашла в воду и крепко обняла Соню!

Так они и стояли по колено в воде, слушали, как стрекочут кузнечики, щебечут неугомонные птицы и