— Юра, как проехать к поселку Дремино у Никишкина озера, знаешь? — спросил Гуров, заранее предполагая, что тот скажет «нет».

Но он несколько ошибся. Наморщив лоб, сержант уточнил:

— Это — на северо-запад? Ехать от МКАД в сторону поселка Гусевка?

Лев сдержанно улыбнулся — в общем и целом парень назвал верное направление.

— Ну, почти угадал, — кивнул он. — Ладно, поехали. Если что будет неясно — в пути подскажу.

Они промчались по столичным улицам, уже успевшим подсохнуть под горячими лучами солнца, проглянувшего меж туч, без особых задержек. Юрий словно особым шоферским чутьем заранее предугадывал «пробочные» места, вовремя корректируя маршрут. Когда они пересекли МКАД, Стас, не удержавшись, вынес свой вердикт по части его водительских талантов:

— Силен! Толк будет.

Оставив позади пригороды и сойдя с федерального шоссе на дорогу районного значения — куда более узкую и заметно менее ухоженную, «десятка» помчалась по загородным просторам, справа и слева от себя оставляя перелески и поселки сельского типа, иные из которых смотрелись очень даже импозантно. Скорее всего, там обосновывались зажиточные жители столицы, возводя весьма небедные загородные дома.

Когда «десятка» миновала лесной массив, изобилующий высоченными корабельными соснами, Гуров негромко подсказал:

— На следующем перекрестке — направо.

Юрий, согласно кивнув, свернул на дорогу, уходящую от трассы вправо, и машина снова покатила по сосновому бору. Вдыхая терпковатый воздух, пропитанный запахами свежей хвои, Крячко мечтательно вздохнул:

— Эх, давненько мы не ездили по грибы!

Удивленно оглянувшись, Лев поинтересовался:

— А ты хочешь сказать, что сейчас уже могут быть грибы?

— Гм… По-моему, уже должны бы появиться… — не очень уверенно предположил Станислав.

— Грибы уже есть… — снова жизнерадостно улыбнувшись, сообщил шофер. — На днях ездил за рядовкой. А там уже и лисички пошли, шампиньонов полно. Их моя бабуля зовет по-курски печерицами.

— А рядовка сейчас встречается какая? — уточнил Станислав, чтобы показать, что и он не какой-нибудь там «тюха-матюха» по части грибной «охоты».

— Ну по меньшей мере видов пять-шесть найти можно, — не отрывая взгляда от дороги, охотно сообщил Юрий. — Скажем, коллибия весенняя уже отходит. А вот майский гриб, опенок луговой, вешенка беловатая, удемансиелла широкопластинчатая — как раз на подъеме.

— Как-как?! — Крячко даже подался вперед, чтобы получше расслышать. — Уде-масиелла, что ль? Ничего себе, название! Обалдеть! Вообще впервые слышу.

Поднятием руки остановив Юрия, который собирался повторить замысловато-головоломное название гриба, Гуров деловито произнес:

— Сейчас — налево, огибаем Дремино, потом снова налево, к Никишкину озеру. Ну а там — уже не заблудишься, дорога идет прямо к «латифундии» Золотилова.

…Остановившись у роскошных кованых ворот, «десятка» подала громкий сигнал. Вышедший из дома охранник, узнав, кто и зачем прибыл, нажатием кнопки открыл ворота, и опера менее чем через минуту вышли на уже знакомой Льву парковочной площадке во дворе виллы. Стас, который эту «латифундию» видел впервые, удивленно оглядывался по сторонам. Судя по любопытствующе-оценивающему взгляду Крячко, увиденное его впечатлило.

Как видно, оперативно оповещенные охранником, к прибывшим поспешили начальник службы безопасности и дворецкий. Подойдя первым, Эдуард Семенович сообщил, что хозяин и его супруга в данный момент отсутствуют, но вот-вот должны подъехать. Начальник службы безопасности, представившийся как Штыряк Андрей Петрович, спросил дежурное — чем может быть полезен?

— Нам бы при свете дня осмотреть место убийства, — пояснил Гуров, кивком головы указав в сторону парка.

— А, понятно! Прошу! — Штыряк изобразил приглашающий жест, и они зашагали по дорожке, мощенной разноцветным камнем, которая вилась меж каштанами, куртинами туи и кипариса.

— Лев Иванович! Мне ждать вас здесь? — спросил Юрий, высунувшись из кабины.

— Да, будь здесь, — кивнул Гуров, краем глаза заметив вышедшую из дома Джулию в белом теннисном костюме.

Дочь магната шла, небрежно помахивая теннисной ракеткой, судя по всему, направляясь на персональный теннисный корт.

Шагая рядом с «особистом», Лев расспрашивал его о местах установки камер в парке и качестве отснятых видеоматериалов, о расстановке охранников на территории парка минувшей ночью и личных наблюдениях за происходившим на свадьбе. Крячко, следуя за ними, вертел головой во все стороны, с одинаковым интересом изучая ботанический состав пышных, ярких клумб, анатомические подробности гологрудых богинь античного фасона и сверкающие на солнце струи фонтанов.

Он тоже заметил «теннисистку», чем-то похожую на Анну Курникову в начале ее карьеры. На «спортсменке» были ультракороткие шорты и чрезвычайно смелого дизайна блузка. Периодически кидая взгляды через плечо, Крячко отследил ее маршрут, на котором, к его удивлению, оказалась их «десятка». Стас видел, как, подойдя к машине, «теннисистка» остановилась напротив Юрия и о чем-то, судя по всему, его спросила.

Свернув следом за Штыряком и Гуровым за зеленую стену кипариса, Стас с досадой был вынужден прекратить это не вполне солидное для сыщика соглядатайство. Он вслушался в разговор своего приятеля и здешнего «особиста», сокрушенно про себя констатируя, что зря не следил за нитью их диалога и поэтому упустил в нем какие-то очень значимые моменты. Из-за этого теперь слишком многое для него остается непонятным, наподобие китайской грамоты. Как нарочно, в этот момент Гуров оглянулся и, указав рукой на обширную лужайку, окруженную туей и можжевельником, утверждающе спросил:

— Здесь же явно ничего не могла взять камера, установленная у Афродиты? Как думаешь?

Застигнутый врасплох, Крячко поспешно закивал, выдав скороговоркой:

— Да-да, скорее всего, не могла…

Поймав его непонимающий взгляд, Лев сразу же все понял и, сочувственно усмехнувшись, вновь переключился на Штыряка. Тот, как видно, в ходе разговора осознав промахи своих подчиненных в определении конкретных мест установки видеокамер, тем не менее пытался доказать, что лучших вариантов и придумать было невозможно.

— Ну, что вы мне рассказываете?.. — наконец не выдержав, Гуров откровенно рассмеялся. — Камера, которую, грубо говоря, присобачили к руке Афродиты только потому, что до нее можно было достать всего лишь став на стремянку, не взяла в свой фокус целый сектор территории, с любой точки зрения наиболее подходящий для каких-то криминальных дел. Вот что она смогла заснять?

— Как что?! — с деланой убежденностью Штыряк развел руками. — Полностью весь танцпол, вон тот перекресток нескольких дорожек, э-э-э… Летнюю эстраду. Правда, не всю, но самое главное оказалось под прицелом.

Разочарованно вздохнув, Лев указал на высокий фонарный столб: