голове, женщина? — изумленно выдохнул док, размазывая испарину лбом по моей щеке. — Какие, к гхаррам, детеныши?

— Никаких… никаких детенышей… — задохнулась от неожиданной боли, к которой, Имира свидетельница, я совсем не готовилась.

Наверное, лет в двадцать я о ней знала. Помнила на том алтаре, что меня ждет. А потом решительно забыла обо всем, что связано с блудливыми гхаррами.

— От этого вашего лечения… Только хуже сделалось, — выдавила из себя, дергаясь от его прикосновения к животу. Сейчас все воспринималась особенно остро.

— Иногда лечение приносит боль, — проворчал Граймс, разгоняя тепло пальцами по коже. — Но потом непременно наступает облегчение. И выздоровление.

— Что вы делаете? — осоловело уставилась на взмокшего мага.

С его напряженного лба капали тяжелые капли, и там имелись уже три глубокие морщины.

— Лечу, представьте себе, мисс Хендрик! — прошипел раздраженно. — Я же, Варх дери, целитель. И говорят, что неплохой…

— Я разное слышала, — поспорила с Альваром, купаясь в жгучем сером взгляде.

Внутри все снова грелось и закручивалось в томительные узелки. Пытка вархова.

— Выздоравливайте, Эльза, — он упрямо впился в мои губы и мученически простонал прямо в рот: — Поскорее!..

Глава 5

Проснулась я резко. Стремительно. Секунду назад плавала в сладкой утренней неге — а сейчас подскочила от громкого стука в дверь.

Обнаружила себя в пустой постели. В чужой! Замотанную в бордовый клетчатый плед, лохматую, с вечера не чесанную, с ломотой по всему телу и следами поцелуев… повсеместно.

— Имира Сиятельная, — прошептала в подушечки пальцев, прижатые к распухшим губам.

Сглотнула судорожно: картинки вчерашней безумной ночи никуда из моей памяти не делись. А лучше бы испарились, ей Варху, оставив меня в сладком неведении.

Да я же… Я же вчера целую лекцию провела своим девочкам с теормага! Чтобы не вздумали поддаваться романтике Ахавы, не будучи до конца уверенными во взаимности чувств.

Вбивала им в хорошенькие кудрявые головы, что нет никакого правила, по которому они обязаны одаривать своих кавалеров именно этой ночью. И вообще праздник весенних даров был изначально посвящен памяти богини Имиры. А про балы и тайные свидания — это уже потом придумали…

Ладно, да, во взаимности наших с Альваром Граймсом чувств я была уверена. Мы оба на дух друг друга не переносили, старательно купая в издевках при каждом удобном случае. В издевках. Не в поцелуях!

Я сжала пальцами гудящие виски и огляделась: док предусмотрительно сбежал. Как у него только силы остались — перемещаться после столь изматывающей диагностики? Он меня лишь к рассвету отпустил на подушку, излечив многократно со всех сторон.

В чем-то его спорная методика, пожалуй, даже сработала. За всю ночь ко мне ни разу не явились галлюцинации, пропажа расчески не беспокоила до самого утра. А о бессоннице я даже не вспомнила — отключилась сразу, едва меня выпустили из тесных объятий и надежно замотали в клетчатый плед.

Мне даже показалось, что я спала на его плече. И что рука Граймса лежала вот тут, на локте, чуть-чуть прижимая телом к целителю… Но, наверное, показалось.

Внизу слышались голоса, и я нервно соскочила с кровати. Отыскала блузку, юбку и чулки, вспомнила, где потеряла туфли… Впрочем, потеряла я вчера не только их.

Ох, теперь поводов для колких, язвительных шуток у Граймса прибавится…

Как могла такая неглупая и осторожная женщина, как я, оказаться в столь уязвимом положении? В столь… прости, Имира… голом положении! И где? В гостях у главного циника Анжарской академии!

Да что на меня вчера нашло? Я же раньше как-то справлялась без сомнительного «лечения».

Замотавшись в рубашку, я осторожно выглянула из спальни. Перегнулась через перила, свешиваясь с лестницы. И чуть не свалилась вниз, поймав на голых коленках изумленный взгляд магистра Райса.

Гхарр меня затопчи!

Закусив ладонь, чтобы не взвыть от обиды и растерянности, я попятилась и спиной забралась обратно в спальню. Оставила дверь приоткрытой, прислушалась.

Райс, конечно, не сплетник. Более немногословного и замкнутого мага в Анжаре еще поискать. Но кто бы еще мне самой объяснил, как «теоретичка Хендрик» позволила случиться тому, что случилось?

— Одна квахарка… вывалилась ночью на болотах… — глухо объяснял внизу магистр, требуя от Граймса немедленной помощи.

И мне отчаянно захотелось, чтобы тот ушел помогать. Прямо сейчас. Потому что столкнуться с циничным целителем на просторах его дома будет немыслимо. У меня за эту ночь совсем не осталось брони, чтобы защищаться от его колкостей.

Я вжалась в дверь, сгорая от воспоминаний о гибких длинных пальцах. И губах. И… Нет, все-таки больше о пальцах. Эти варховы руки!..

— Смею вас заверить, сир Райс, на болотах водятся только крикетки, — язвительно пробубнил док, оборачиваясь и рыская взглядом по второму этажу. — А квахаркам… мой драгоценный… место на насестах анжарских ферм… Так кто там у вас на самом деле вывалился?

— Девица полуголая. Иномирянка, — раздраженно выдал Райс, почесывая кожу на запястье. — Полагаю, портал не был спонтанным…

— Полагаете? Слушаю внимательно, — проскрипел Граймс максимально недружелюбно. Знала я этот тон, с которым он обычно спешил выставить меня за дверь. — Вы ведь, как всегда, «кстати»! С утра пораньше и на моей личной территории, называемой домом…

— Уже давно не утро, Граймс, — фыркнул магистр, переминаясь на пороге. — И с гостеприимством у нас с вами одинаковые проблемы.

— Вы уже догадались о причинах моей бестактности. Так что вас беспокоит?

— Мои бездари провели вархов ритуал. Виззарийский, древний. По, гхарр их задери, наитию! — возмущался Райс, утаптывая газон перед домом. — Любовная магия, призыв чувств. Ничего умнее им в голову в ночь даров не пришло, естественно…

— Естественно, — согласился целитель. — И?

Я прислушалась. Ритуалы в ночь весенних даров — мое больное место. Когда уже этот праздник официально запретят?

— В пентаграмме лежало преподавательское барахло, — бубнил Райс, засучивая рукав. — Самое разное. Часы, заколки, гребни… Мои смертники задумали шутку. Но сегодня утром мне стало решительно не до смеха. Смотрите сами, док…

Они вышли за порог, и дверь за Граймсом захлопнулась, оставив меня в звенящей тишине. Заколки? Гребни? Древний виззарийский ритуал, призывающий любовь?

Наплевав на «квахаров», бесстыдно рассыпавшихся по моей бедовой голове, я втиснула себя в юбку и упрямо затолкала блузку за пояс. Чулки скомкала и сунула в карман: не было никаких сил натягивать их дрожащими пальцами.

Ритуал! Призывающий чувства! С преподавательским, Варх их всех прибери, барахлом! А где часы, гребень и заколка… там, может, и расческа с кварцевой инкрустацией?

Дом Граймса я покидала в смятении. Не знаю, что вчера нашло на главного целителя академии, но сама я, похоже, попала под действие древнего