– Распределилась. – Вика прижалась к плечу Грина. – Кандидатом в группу Воронцова, знаешь его?

– Видел пару раз в тире. Лось такой, что держись, но без заскоков вроде бы, простой, приветливый. В общем, знаком шапочно, но наслышан. Его группа одна из лучших. Поздравляю.

– Инструктор тоже так сказал. Еще и удивился, как это я ухитрилась к Ворону на драфт попасть. А я сразу условие поставила, после учебки – назад. Работала, как черт, все экзамены на пятерки сдала. С одной стороны, можно было не напрягаться, все равно весь выпуск в Москву отправили, но с другой, потому и попала к Воронцову. За особые заслуги. Кстати, в лагере поговаривали, большая операция готовится. Знаешь что-нибудь?

– Не больше тебя, – честным голосом соврал Грин. – У нас об этом тоже поговаривают, но пока никто ничего конкретного не знает. А после того как случилась утечка, сама понимаешь, всем приказано вообще онеметь.

– Понятно. – Вика потерлась носиком о плечо Грина. Совсем, как раньше. – Что мы все о грустном? Расскажи, как ты без меня жил? Что питался, как попало, я вижу, похудел даже. А чем занимался, кроме работы? Кого приводил? Надеюсь, не коров из комендантской роты?

– Лошадей, – Грин постучал ногтем по горлышку бутылки, – и только. У Димона теперь подпольный склад. Там специально для меня целый контейнер вискаря зарезервирован.

– Красиво жить не запретишь.

– Теперь это не такая уж красивая жизнь. – Грин сделал свой второй глоток. – Выживание. Все с ног на голову перевернулось. Виски – за копейки можно купить, а свежий хлеб дороже парного мяса. Которое ого-го сколько стоит! Народ пашет по пятнадцать часов в сутки, шесть дней в неделю, бешеные деньги получает, любой работяга «мерс» может купить без всякого кредита, всего с трех зарплат. Только не покупает, поскольку не до машин ему. Поесть бы нормально. Да и когда ему на том «мерсе» кататься? В будни он пашет, а в воскресенье или за продуктами в очередях стоит, или отсыпается. Или вот этим голову себе морочит.

Грин снова постучал по горлышку бутылки.

– Выживание. – Вика нахмурилась и стукнула кулачком по столу. – Верное слово ты подобрал. Но ничего, придет час, когда чужаки ответят за все свои злодеяния! Сопротивление поднимет народ с колен и поведет его в контрнаступление, которое обязательно закончится нашей победой и освобождением от ига захватчиков! Мы нанесем сокрушительный удар в самый центр этого змеиного клубка и…

У Грина в голове будто бы сработал предохранитель. Пламенная речь Вики вдруг превратилась в обычный шум, вроде шипения не подключенного к антенне телевизора. Так с Филом происходило часто, если рядом кто-то заводил пьяные беседы «за жизнь» или начинал нести агитационную чушь. Пока собеседник размазывал по столу пьяные сопли или же сыпал лозунгами, Грин кивал, иногда поддакивал, но думал о своем.

Так и сейчас. Пока Вика толкала пламенную речь, Грин представил себе шум моря и мысленно вернулся к теме, которую обдумывал полчаса назад. К теме произошедших с Викой изменений. Что же в ней все-таки изменилось?

Да вот это и изменилось! До Грина, наконец, дошло. В далекой Сибири Вика не просто проходила курс молодого диверсанта, заодно она проходила курс патриотической промывки мозгов. Расскажи кто-нибудь, что Вика попала на крючок пропаганды, Филипп не поверил бы ни за что. Но себе он привык верить безоговорочно. А иначе как жить? И вот сейчас он видел и верил, что Вика говорит искренне.

«Говорит… хм. Бредит! Слушать тошно! А куда деваться?»

Грин незаметно для самого себя загрустил. Получалось, что рядом с ним сейчас сидела совсем другая Вика. Малознакомая и малопонятная. Практически чужая. То есть отношения с ней предстояло налаживать заново.

Филипп старался быть честным перед собой, старался смотреть на ситуацию объективно, однако взгляд «как бы со стороны» лишь подтвердил опасения. Сам Грин за прошедший год изменился мало, просто стал серьезнее, а вот Вика стала совсем другой. Она определенно подцепила нечто вроде извращенной звездной болезни от крутизны и промытых мозгов после годичного курса патриотической пропаганды в учебке.

Хорошо хотя бы, что все это не мешало ей оставаться женщиной. Грину даже понравилось, как Вика ураганит в постели. Жаль только, что после секса она теперь не томно курила, как это было раньше, а говорила о политике и агитировала за патриотизм. Филиппа от этого буквально коробило.

Нет, в целом он был согласен с озвученными Викой лозунгами. Вот только не к месту они были, и в целом, и в частности. В Москве к сложной мировой ситуации было принято относиться более цинично, без патриотической горячки, и Грин с таким отношением был полностью согласен. А уж как нелепо звучали цитаты из агитационных листовок в исполнении голой барышни, восседающей верхом на обалдевшем приятеле…

Филипп допил виски и с сожалением покосился на кровать. Кажется, на сегодня все, с любовью завязали. Вика продолжала что-то вещать, и взгляд ее больше не затягивала масленая поволока. Взгляд ее сверкал праведным гневом и ненавистью к поработителям. Грин не раз видел такие взгляды. Людей в подобном состоянии было не остановить, пока сами не выдохнутся. Разумнее просто подождать.

– …Но змеевики уязвимы не только физически! Они уязвимы морально, поскольку знают, что не всемогущи. На планете кроме них окопались еще и кошатники. В конце концов, никуда не делись и люди. Да, люди сейчас слабы и вынуждены терпеливо наблюдать, как два чужеродных клана делят власть на Земле. Но наступит день, когда наше терпение лопнет!.. Что ты молчишь, Фил? Ты не слушаешь? Считаешь, что я говорю ерунду?

– Говоришь как профессиональный агитатор. – Грин вздохнул. – Только меня-то зачем агитировать?

– Нет, погоди, я просто хочу услышать твое мнение. – Вика опьянела, и ее пламенное воодушевление теперь было не погасить никаким вином страсти.

Грину пришлось смириться и принять ее игру.

– Ты упомянула о виверрах, кошатниках. Так вот, мое мнение, что к проблеме надо подходить именно с этого бока. В одиночку люди не одолеют серпиенсов, а вот с кошатниками – запросто.

– Ты что, предлагаешь заключить союз с одними чужаками против других? – Вика округлила глазки. – Ты соображаешь, что говоришь?!

– Дослушай. – Грин налил ей еще виски. – Мягко говоря, кланы в оппозиции, и это их традиционное положение. Знаешь, какой порядковый номер у Земли в змеином списке новых колоний? Двести шестнадцать. А в списке «присоединенных локаций», как это называют кошатники? Такой же. Кланы расширяют свои владения ноздря в ноздрю, но почему-то опасаются явной конфронтации друг с другом и всеми силами стараются поддерживать равновесие интересов. Вот почему серпиенсы высадились только в одном полушарии, хотя могли бы захватить всю Землю, ведь у них был солидный гандикап, в две недели. Да, они немного схитрили, оставив виверрам менее развитые регионы, но формально равновесие сохранено. И, заметь, поддерживается до сих пор благодаря массе работы по освоению оккупированных территорий. Возможно, кланы отложили выяснение отношений до окончательного закрепления на своих плацдармах, а, возможно, закрепившись здесь, они отправятся дальше, и снова рука об руку, несмотря на все противоречия. Понимаешь?