В суме, изготовленной из хорошо выделанной не такой уж и жесткой кожи, но и мягкой ее особо не назовешь, обнаружилась краюха хлеба и кусок сыра, да в довесок фляга с водой, вот и вся снедь. Впрочем, скудость угощения отчего-то не вызвала никакого негатива, вроде и нормально все. Единственная мелькнувшая мысль, это в первом же селении озаботиться припасами, так как в городе все же будет дороговато, а там как еще пойдет представление, в городах народ на всякое нагляделся, а если есть какая скоморошья ватага, так и вовсе беда, поди с такими потягайся. А почему он не в ватаге. Дак одиночка, не любит над собой никого, а свою ватагу сбить не выходит, денег не достает. Нет, оно конечно по разному бывает, случается и золотые в кошеле звенят, вот только натура дурная сразу свое берет, пропить, прокутить, хоть на часок себя богатым почувствовать. Не, складывать в кубышку не про него.

Есть слегка зачерствевший хлеб и твердый сыр, оказалось удовольствием ниже среднего. Каждый укус, каждое жевательное движение отдавались болью в голове, но поесть было нужно. По мере того как он расправлялся с завтраком, или обедом, бог весть где тут восток, а где запад… Как выяснилось и это он знает и время уже ближе к обеду. Как бы то ни было. Так вот, отчего-то подумалось о том, что если у него ни кола ни двора, то в этой одежке круглый год не побродишь, нужно что-то поосновательнее. И тут все разрешилось. Не в смысле нашлось, а как раз наоборот, потерялось. Была у него вьючная лошадка, на которой он возил всюду свои нехитрые пожитки, там же и крупа и соль и другое, а в суме так, только для перекуса. И зимняя одежда со сменной и той в которой выступает в отдельном вьюке. Так, а где собственно говоря в таком случае его собственность? А Бог весть, вот как тем клятым вязом приложило, так ничегошеньки и не помнится.

Странный какой-то бред. Вообще все странно. Вот помнится, если он видел сон и ему хотелось есть, то сколько бы не ел, насытиться не мог, а тут вполне себе набил желудок и тот успокоился жадно набросившись на добычу.

На дорогу он вышел совсем скоро, а вернее уже через пару десятков шагов. Дорога это так. Полоска утрамбованной и укатанной сотнями колес и ног голой земли, вьющаяся между деревьями. После вчерашней бури идти по ней было несколько проблематично, но судя по тому как стало душно, уже завтра утром она если и не просохнет окончательно, что скорее всего и будет, но уж не будет представлять собой аттракцион скользкой грязи.

Прежде чем он определился в какую сторону брести перед его взором предстала старушка, бредущая с краю дороги, стараясь ступать по траве. Земля-то на дороге утрамбованная, но вот больно скользкая, а с краю мягкая, под ногами легко проминается, опять же грязь не липнет, потому как трава тому мешает. Есть такие бабушки, которые вот только взглянешь и сразу понимаешь мигера, кстати большинство стариков отчего-то отличаются противным характером, уж по отношении к посторонним точно, возможно это связано с тем, что к ним уже давно пришло осознание того, что жизнь прожита, пора подводить итоги, а ведь не хочется, вот и срываются на молодых, у которых все еще впереди. Во всяком случае именно к такому выводу пришел Виктор, а потому на стариков старался никогда не обращать внимания, в крайнем случае уходил в сторону, даже не пытаясь вступать в перепалку.

Гораздо реже встречались вот такие старики, которые к молодым относятся со снисходительным пониманием и просто радуются, что с их уходом ничто не закончится, а будет иметь свое продолжение, где-то по другому, где-то по старому, но продолжение будет. Эти даже если и поучают жизни, то делают это как-то ненавязчиво с большой долей иронии, просто соглашаясь с тем кто совершает ошибку и вворачивая от себя какую нить фразочку. Вот сказал и как бы равнодушно отвернулся или добродушно улыбается, а ты уже чешешь репу и думаешь, толи лыжи не едут, толи… ну понятно.

Вот именно такой и была увиденная им старушка, во всяком случае именно этот вывод напрашивался сам собой. Возраст… Вот с возрастом были трудности, ей с равным успехом могло быть и семьдесят и восемьдесят, а двигалась так, что ну никак не больше пятидесяти, эдакий живчик в темно синем платье, и цветастом платке из под которого выбилась седая прядь. В руках вместительная корзина из потемневших ивовых прутьев, как видно работа уже давнишняя, не первый год изделие служит хозяйке. Корзина до верху набита различными травами. Ага стало быть травница. Почему травница? А кто еще-то сразу после бури пойдет в лес и будет разгуливать с корзиной наполненной только что собранными травами? Ум включи.

— Здравствуйте, бабушка.

— И ты здрав будь. Чего слова цедишь, будто позабыл, — а что тут скажешь, права бабка.

Каждое слово будто сначала вспоминается, потом он припоминает как его произнести, а уж после говорит. Но раз не назвала каким иностранцем, значит акцента нет. Интересно, а как это получается? Это же все не на самом деле. Или все же что-то такое приключилось и это происходит на самом деле? Нет, он конечно много читал про перенос сознания, про другие миры и тому подобное, вот только все это было из разряда научной фантастики или развлекательного фантастико-приключенческого чтива. Вот на эту тему он перечитал просто море книжек, его работа к этому располагала, пока ждешь пассажира, читаешь, ни о чем особо задумываться не надо, просто отдыхаешь и все. Так что продолжаем отрабатывать вариант бреда.

— Может и позабыл бабушка. Вот как вчера по голове приложило, так и маюсь.

— По голове говоришь, — бабка быстро осмотрелась и заметив старый, уже почти полностью покрывшийся лишаем пень махнула в его сторону, — А ну присядь-ка.

— Бабушка, только у меня всего-то три копейки.

— Дак и ничего удивительного, скоморошья твоя душа. Садись кому сказываю. Вот так вот скачите по жизни, как стрекозы, как кобели на всякую пригожую бабу прыгаете, а они и рады радешеньки, — ворча бабка приступила к осмотру, время от времени надавливая то там, то сям, от чего на лице мужчины появлялась болезненная гримаса, — И чего только в вас находят-то? Акромя отростка окоянного, коий постоянно зудит ничего и нету, а мужики справные отчего-то им скушны. Дурынды, прости Создатель, душу мою грешную. Чем это тебя так-то касатик. Уж не лихие ли людишки приложили дубиной?

— Если бы лихие, то последнее отобрали бы. Молния в дерево ударила оно переломилось у самого основания, ну и прилетело мне.

— Ага. А что же ты касатик, все свое имущество пропил, что так налегке-то?

— Была у меня лошадка вьючная, да как меня приложило подевалась куда-то.

— Если лошадка добрая, то вернулась бы опосля, когда гроза улеглась.

— Добрая, бабушка.

— Ну а коли не вернулась, то либо другим деревом приложило, либо волки подрали, хотя сомнительно, в эту пору они в стаи не сбиваются, а в одиночку волк на коня не пойдет, ну или кто прибрал скотинку бесхозную.

А то он и сам не понимал этого. Вот только чего печься о потере, ему бы поскорее прийти в себя, да понять насколько качественно приложило там, в реальном мире. Но с другой стороны, коли туда ходу пока нет, нужно доигрывать здешнюю партию. Именно, что доигрывать, потому как все это он воспринимал как какую-то навороченную компьютерную игру, не более. Вот на этом уровне ему нужно выбраться из леса и помогает ему в том юнит в виде бабки травницы. Только больно уж реалистичная игра получается, эдак в "двадцать D". Понятно, что не изобрели, но лиха беда начало.