точно не было, но мой человек сообщил, что он уже послал за тобой свою группу. Я едва успел опередить их.

– Но зачем? – не понимаю я, чувствуя настоящий ужас при мысли, что со мной могли сделать его враги. – Я ведь никто тебе, Булат. Я не важна, чего они хотели этим добиться?

Он смотрит на меня, пронизывающим до костей, темным взглядом и я невольно ежусь, чувствуя его гнев. Тагиров не отвечает, просто сверлит меня глазами, пока я не начинаю нервно перебирать полы своего халата, не зная, куда себя деть.

– Они этого не знают, – наконец, говорит он. – Что ты не важна для меня. Теперь уж точно не узнают, потому что ты никуда не выйдешь из моего дома, пока я не буду уверен, что опасность миновала и мой враг ликвидирован.

Ликвидирован – значит убит? Что же это за люди такие?

– Так это правда, да? – затаив дыхание спрашиваю я, чувствуя, как мне становится дурно при этой мысли. – Ты действительно бандит?

– Никакой я не бандит, – закатывает глаза Тагиров. – Это не какие-то криминальные разборки, а просто семейная вражда за наследство, Вита.

– То есть, ты просто так рассуждаешь о ликвидации человека и считаешь себя обычным гражданином?

– Под ликвидацией я имею в виду арест, Вита, – насмешливо говорит он. – Я в жизни не убил ни одного человека и не собираюсь начинать. Все в руках закона.

– А поподробнее? – хмурюсь я, не слишком доверяя его словам.

– А подробностей никто не знает, – бросая взгляд на свою охрану, говорит Булат. – И тебе не нужно. Просто потерпи несколько недель. Я со всем разберусь и тебе больше не будет грозить никакая опасность.

– Не собираюсь больше ничего от тебя терпеть! – взрываюсь я. – С меня хватит, я не хочу иметь к тебе больше никакого отношения и разбираться с твоими проблемами не хочу! Говоришь, мне угрожает опасность? Ну и ладно! Я перееду из своей квартиры, но на этом все. Не собираюсь прятаться и тем более делать это там, где скажешь ты, с твоими людьми или с тобой рядом. Единственным хорошим во всей этой истории был Асад, но его ты уже отнял, так что плевать я хотела на тебя и твои слова, Булат! Немедленно останови машину и выпусти меня!

– Так и пойдешь, босая и в халате? – не воспринимает он всерьез мои слова.

– Да, пойду! – не желаю отступать. – Все лучше, чем терпеть тебя рядом. Я ненавижу тебя!

– И ты это до меня уже не раз донесла. Жаль, но ничего не поделаешь, Вита. Придется тебе быть хорошей девочкой и слушаться меня.

Мои глаза расширяются в ужасе от этого совсем не тонкого намека.

«Ты ведь моя хорошая девочка, Вита?»

«Хорошие девочки заслуживают награду».

«Хорошие девочки не заставляют своих мужей ревновать, Вита».

Я отчетливо слышу этот хриплый, интимный тон, которым он говорил лишь наедине со мной, в своей голове сейчас. На этот раз Булат совершенно бесстрастен, но триггер уже сработал. Я ощущаю до тошноты знакомое желание уступить ему.

Нет, это не я! Это прошлая Вита говорит во мне, но я давно закопала ее с ее глупой любовью к этому монстру.

– Пошел. Ты. К черту! – медленно и четко выговариваю я, вызывая на его лице очередную насмешку, потому что он не воспринимает меня всерьез.

– В свое время, обязательно. Ты стала острой на язык, Виталина Сергеевна. Мне нравится, это даже заводит.

– Не смей! Ты можешь говорить все, что хочешь, но знай, что я ни секунды не останусь с тобой! Я сбегу, сколько бы охраны ты не приставил, не оставлю ни единой попытки ускользнуть, понял?

– И от Асада сбежишь? – обезоруживает он меня одним предложением. – Знаешь, я очень плохо чувствовал себя, когда забирал его у тебя. Мне показалось, что ты очень привязалась к нему. Но вот, не прошло и суток, а ты уже дерзишь и порываешься исчезнуть. Быстро же ты о нем забыла.

– Зачем ты это делаешь? – в отчаянии цепляюсь за остатки своей злости, но ее уже смыло, стоило лишь вспомнить об отнятом у меня малыше. – Почему ты так жесток со мной, Булат? Что я тебе сделала?

Слезы снова текут из моих воспаленных глаз и на секунду лицо монстра смягчается. Он поднимает руку, пытаясь дотронуться до моей щеки, но я отворачиваюсь, не допуская этого прикосновения.

– Я не хочу быть жестоким, – вздыхает Тагиров, сжимая руку в кулак на своем колене. – Жизнь жестока, Вита. Я просто пытаюсь выжить и защитить свою семью. Обещаю, что не доставлю тебе больше неприятностей, если ты позволишь мне защитить тебя на этот раз. Я даже оставлю на это время Асада рядом с тобой.

– Разве ты не отдал его матери? – спрашиваю я. – Или хочешь, чтобы я жила в одном доме с твоей женой? Ты вообще нормальный?

– Это не твоя проблема, ты все равно ее не увидишь, – говорит он, окончательно убеждая меня в том, что передо мной совершенно не тот человек, которым он предстал передо мной в прошлом. – Просто сиди в доме, нянчись с ребенком и жди, пока я не скажу, что ты можешь вернуться к своей жизни. Моя жена не должна тебя беспокоить, Вита. У нее свое крыло и доступ в него для тебя закрыт. Как и ей туда, где будешь жить ты. Ну что, согласна? Или хочешь быть моей пленницей в одиночной камере?

Глава 5

Прижавшись к окну, я тихо плачу всю дорогу до дома Тагирова, делая вид, что нахожусь в этой машине одна. Так легче, потому что успокоиться я все равно не в силах.

Мне сложно уложить в своей голове образ мужа и этого незнакомого жестокого монстра, ведь всю нашу совместную жизнь, ровно до того дня, когда бросил меня, Булат был совсем другим мужчиной. Я именно поэтому и не могла смириться с его уходом. Потому что он всегда заботился о моем счастье, решал проблемы и лелеял так, словно я не женщина, а богиня, спустившаяся к нему с небес. Я не хотела верить, что он просто устал от меня и бросил, изменившись за один день. В первое время я была уверена, что у него были причины, которые он, вероятно, не мог озвучить. Я верила, что он вернется. А когда этого так и не случилось, начала заниматься самоедством и ковырять свои раны, ища недостатки в себе, из-за которых он меня и бросил.

И все ради этого человека? Да его даже человеком