Я с ненавистью смотрю на экран, на уже почти одушевленных Клару, Красную Шапочку и Рыбку, дующую в аквариуме свои силиконовые, гипертрофированные губки — губы, губищи! На шевелящихся в банке червей, странным образом напоминающих тоже что-то неприлично-порнографическое. На Лес, который я пока только очертил, но в котором наверняка обитают и остальные… те, о ком мне хочется рассказывать. Хочется так, что впору бросить все и писать эту белиберду дальше! Я так жажду этого никчемного занятия, что просто руки трясутся… Я сошел с ума. Определенно сошел с ума. Сошел не сегодня, не сейчас, а когда согласился на эту авантюру.

И теперь мне только и остается, что объявить: «Золушки, ваш выход!»

— Сейчас я вас очень удивлю, леди, — сказал я и выдержал такую длинную паузу, что и сам едва не начал елозить на стуле. Хорошо, что я не сидел, а стоял. — В нашей компании оказалось целых девять Золушек!

— Да?!..

— Ого!

— И что нам теперь делать? — Нервное хихиканье, просто хихиканье, хмыканье, кто-то начал кашлять — наверное, подавился чупа-чупсом из клубного бара по цене коллекционного шампанского. Постепенно звуки стихли, и я продолжил:

— Конечно, я скорее надеялся встретить среди этих лесов Бабу-Ягу, Кикимору, Русалку-на-ветвях или хотя бы без ветвей…

— Холодновато уже для русалок! — иронически заметил чей-то звонкий голосок.

Я вперил взгляд в сказавшую. У девушки было почти некрасивое треугольное личико богомола: с широко посаженными глазами, неправильное, бледное, но магнетически притягательное. Глаза, впрочем, были не букашечьи — вместо безжалостных буркал на меня взирали прозрачные, серые, очень широко расставленные, с кукольно прорисованными темно-серыми штрихами на голубовато-зеленом фоне радужки, слишком большие глаза — особенно для такого маленького лица. Заметив пристальное внимание с моей стороны, да и остальных, она опустила голову, но тут же взглянула снова, словно бы исподлобья; ноги ее при этом также пришли в движение — одна неспешно перекинулась через другую, медленно, томно… и в этом тоже было что-то от самки богомола, готовящейся не то к атаке, не то к спариванию. Я сглотнул и замигал, мысленно содрогнувшись: эта, что ли, тот самый Серый Волк? Подкрадется ночью, да после процесса, и оттяпает мне голову! Или… кажется, это делается уже в самом процессе?

— Да, для русалок и прочих водяных холодновато, — растерянно промямлил я. — Итак, у нас девять Золушек! — Я попытался вернуть инициативу в свои руки, и это, кажется, удалось. — Каждая Золушка вполне внятно обосновала, почему она именно Золушка, а не, скажем, Спящая Красавица…

— Да что за жизнь такая — спи и спи сто лет! — это уже подала голос брюнетка в стиле вамп, которую я приметил еще вчера. — Да еще и в гробу!

— На твердом полезно для осанки! — хихикнул кто-то.

— Даешь каждой Золушке по принцу!

— А принцу — по белой лошади!

— Главное — ничего не перепутать… принцев с лошадьми и лошадей с Золушками! А то сядет на шею, вози его всю жизнь!

— Ой…

— Хи-хи-хи…

Девушка-богомол тоже смеется — негромко, мелодично. Не то что брюнетка, которая ржет, словно та самая лошадь. Мадам среднего возраста на галерке смеется прилично, не разевая рта, вполне светски, а потом спрашивает:

— Как же вы будете справляться с таким количеством кандидаток в принцессы?

— Наверное, придется их пронумеровать! — Я достаю заранее заготовленные карточки с крупно написанными цифрами. — Решайтесь, милые Золушки, какой номер выбрать! Я не художник, но старался! — Я киваю на разложенные на кафедре, словно экзаменационные билеты, картонки.

— Ну, я предпочитаю всегда быть номером первым! — Брюнетка бойко стучит каблучками.

За ней подтягиваются и остальные; у некоторых такой вид, будто они жалеют, что упустили момент и не стали намбе ван. Я ободряюще улыбаюсь экс-королевам:

— Думаю, порядковый номер не имеет значения. Потому что все вы прекрасны! — Свежеучтенные девицы ответно улыбаются и расслабленно кивают. — Свои работы теперь вы будете подписывать именно так: Золушка первая, вторая и так далее…

— Можно, я буду подписываться Золушка Великая? — томно воркует брюнетка, явно привыкшая во всех ситуациях тянуть одеяло на себя.

— Рецензии на домашние задания я буду приносить в запечатанных и подписанных конвертах. В конце занятия вы сможете их забрать. Вчерашний опрос был скорее игрой, чем заданием, и тут обсуждать мы ничего не будем. — Я игнорирую изнемогающую брюнетку. — Работы будут зачитываться публично только с согласия авторов. Очень скоро начнутся и индивидуальные задания. Да, хочу также представить вам Золотую Рыбку… — Я смотрю в упор на даму в последнем ряду. Все девичьи головы тоже поворачиваются к ней. Кто-то прыскает, кто-то тихо говорит:

— Оп-па! В точку!

Однако мадам и ухом не ведет, зато встает та, с треугольным личиком и прозрачными глазами.

— Это я! — скромно говорит она.

— Значит, вы…

— Серый Волк! — Дама снисходительно улыбается, так и не обнажив зубов. Неужели они у нее действительно волчьи, потому она и не хочет их демонстрировать?

— Прошу любить и жаловать! — добавляет она.

Я не угадал при самом простом раскладе — один к одному. Впрочем, я никогда и не был удачливым игроком.

— Прекрасный выбор персонажа! — По моему тону непонятно, нравится мне предпочтение дамы или же я издеваюсь. Это маленькая месть за то, что я попал впросак с последними двумя не-Золушками. — Очень вам идет!

— Я тоже так думаю! — надменно роняет та.

Вечернее занятие ограничено часом — далее предполагается, что библиотека переходит в общее пользование. Я мельком бросаю взгляд на старинное напольное сооружение в углу, с резьбой, поблескивающими цепями и внушительными цилиндрическими гирями. Маятник сомнамбулически качается, и я едва не поддаюсь его гипнозу и не сваливаюсь с кафедры прямо в лапы рыбы-богомола и Золушки Великой. Обе девицы взирают на меня как-то странно:

— Ну, я думаю, сегодня все уже устали от литературы… — неопределенно говорю я, и за конторками начинается шевеление. Мадемуазели с мадамами наверняка имеют на этот вечер некоторые виды. Покер, бридж, бильярд… ужин, в конце концов! Развлечений хватает. Один я, похоже, никуда не собираюсь, вернее, очень даже собираюсь. Меня словно магнитом тянет продолжать сказки-побасенки. Но сначала — не дать опомниться вот этим… золушкам-рыбкам-птичкам! Хищницам…

— Завтра мы поговорим о том, откуда берутся сюжеты. Также, чтобы вы не слишком расслаблялись… — я нехорошо ухмыляюсь, — дорогие мои ученицы, я дам вам домашнее задание.

— Что, прямо ночью писать? — спрашивает чей-то испуганный голос.

— Задание, разумеется, необязательное. Только для тех, кто ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочет кое-чему научиться! — веско роняю я. — Сдать нужно завтра вечером. Времени у вас достаточно. Кроме того, я гарантирую: лиха беда начало. Начнете — не остановитесь!