— Что-то мне все это не нравится, — сказала Гримма.

— Но ты ведь сама говорила, что не хочешь бегать с места на место, — возразил Масклин. — У нас нет иного выбора, пойми. Так дай мне хотя бы попробовать что-то сделать. Если из моей затеи ничего не получится, мы вернемся.

— А если с вами случится беда? Если вы не вернетесь? Мне… — Гримма запнулась.

— Что? — с надеждой спросил Масклин.

— Мне придется как-то объяснить это остальным. Думаешь, это просто? — решительно продолжила Гримма. — Нет, не нравится мне твоя затея. Я не желаю в ней участвовать.

— Ясно. — Масклин был явно огорчен, но остался непреклонным. — Я все равно попытаюсь. Извини.

V И спросил он: Что это за лягушки, о которых ты ведешь речь?

VI. И отвечала она: Тебе этого постичь не дано…

VII. И сказал он: Воистину, не дано.

Книга Номов, Удивительные Лягушки, гл. 1, ст. V–VII

Ночь выдалась суматошная…

До амбара было несколько часов пути. Решили двигаться группами, чтобы отмечать дорогу и проверить, нет ли поблизости лис. Нельзя сказать, что в последнее время их часто видели в этих краях. Конечно, какой-нибудь бредущий в одиночку ном был соблазнительной приманкой, но тридцать хорошо вооруженных отважных охотников — совсем другое дело. Ни одной лисице, если только она не совсем слабоумная, не приходило в голову даже приблизиться к ним. Те немногие из лис, что обитали неподалеку от каменоломни, при виде нома норовили тотчас же свернуть в другую сторону. Они знали: где ном, там жди беды.

Некоторые из них дорого заплатили за свое легкомыслие. Так, вскоре после того, как номы поселились в каменоломне, одна лисица, к немалому своему удивлению и радости, набрела на парочку неосторожных номов, собиравших ягоды, и закусила ими. Куда большее удивление ожидало ее вечером, когда две сотни номов с ожесточенными лицами загнали ее в нору и бросили туда пылающие факелы. Когда же лиса, заливаясь слезами, попыталась выскочить наружу, они закололи ее копьями насмерть.

«Существует немало хищников, которые рады полакомиться номом, — сказал Масклин. — Поэтому вопрос стоит так: либо мы их, либо они нас. И им придется усвоить раз и навсегда: ответ может быть только один — мы их. Отныне ни единому зверю не будет позволено распускать слюнки при виде нома. Отныне и навсегда».

Кошки были умнее лис — все они обходили каменоломню стороной.

— Конечно, не исключено, что мы преувеличиваем опасность, — раздраженно заметил Ангало, когда стало светать. — Может быть, нам и не придется переселяться.

— Тем более что мы только-только начали обживаться, — сказал Доркас. — И все же я думаю, если подготовиться как следует, на сборы не потребуется много времени. Сегодня же с утра нужно начать переброску в амбар части запасов провианта. Это не повредит. Съестное будет под рукой, и им можно воспользоваться в любой момент.

Время от времени номы совершали походы в аэропорт. Их путь пролегал мимо мусорной кучи, которая служила основным источником пополнения запасов материи, проводов и проволоки, а чуть дальше находились затопленные песчаные карьеры, где можно было поудить рыбу, если запастись для этого соответствующим терпением. Одним словом, это был довольно приятный маршрут однодневного путешествия, проходивший главным образом по барсучьей тропе. В одном месте приходилось пересекать эстакаду, вернее, пробираться под ней, поскольку именно там, где проходила барсучья тропа, были проложены трубы. Вероятно, барсуки их и проложили — для каких-то своих надобностей.

Масклин нашел Гримму под одним из старых сараев, в норе, где помещалась школа, — девушка вела урок чистописания. Строго взглянув на Масклина, она велела детям продолжать работу.

— Так, Никко де Галантерейя, может быть, ты повторишь свою шутку перед всем классом, чтобы остальные тоже могли посмеяться? Нет? В таком случае приступай, пожалуйста, к выполнению задания. — С этими словами Гримма вышла в коридор.

— Я зашел проститься, — сообщил Масклин, теребя в руках шапку. — Собралась целая компания номов, так что у нас есть попутчики.

— Электричество, — ни с того ни с сего сказала Гримма.

— Что?

— В старом амбаре нет электричества, — объяснила Гримма. — Ты помнишь, как в безлунные ночи мы сидели в своей норе и не могли заняться чем-либо полезным? Я не хочу возвращаться к такой жизни.

— Возможно, в те времена мы были лучше, — пробормотал Масклин. — У нас не было всего того, что мы имеем сейчас, но мы были…

— Голодными, холодными, запуганными и забитыми! — вспылила Гримма. — Тебе это известно. Пойди поговори с матушкой Морки про старые добрые времена и послушай, что она тебе скажет.

— Тогда мы были вместе, ты и я.

Гримма принялась сосредоточенно рассматривать свои руки.

— Мы были маленькими и поэтому жили в одной норе, — уклончиво заявила она и посмотрела на него в упор. — Теперь все изменилось! Во-первых… во-первых, эти лягушки…

Масклин в недоумении уставился на нее. Вопреки обыкновению, в голосе Гриммы чувствовалась неуверенность.

— Я прочла о них в книге, — сказала она. — Понимаешь, есть такое место, оно называется Южная Америка. Там жарко и все время идут дожди, и там растут высоченные деревья, на верхушках которых распускаются огромные цветы — они называются бромелиады. В этих цветах скапливается вода, образуя маленькие озерца. Так вот, существует такая порода лягушек, которые в этих цветах откладывают икру, из нее выводятся головастики и превращаются в лягушек, и эти маленькие лягушки всю жизнь проводят в цветах на верхушках деревьев и даже не подозревают о существовании земли внизу. И вообще мир полон всяких чудес, теперь я знаю о них, но никогда не смогу их увидеть, а ты… — Гримма сделала паузу, чтобы перевести дыхание, — ты хочешь, чтобы я поселилась с тобой в норе и стирала твои носки!

Масклин снова прокрутил в голове эту тираду, надеясь, что со второго раза сможет что-нибудь понять.

— Но я не ношу носков, — возразил он. Похоже, это было не то, что следовало ответить.

— Масклин, — сказала Гримма, — ты хороший ном и по-своему неглуп, но там, в небе, ты не найдешь никаких ответов. Нужно обеими ногами стоять на земле, а не витать в облаках.

Гримма вернулась в класс и закрыла за собой дверь.

Масклин почувствовал, как у него запылали уши.

— Я умею делать и то, и другое! — крикнул он ей вдогонку. — Причем одновременно. — И, немного подумав, добавил: — Точно так же, как и все остальные!

Он зашагал прочь. «По-своему неглуп»! Гердер прав: всеобщее образование не доводит до добра. «Нет, — подумал Масклин, — никогда мне не понять этих женщин. Даже если доживу до десяти лет».

На время своего отсутствия Гердер решил вверить паству попечению Нисодемуса. Масклин был не в восторге от этого решения. Нет, он отнюдь не считал Нисодемуса глупцом. Как раз наоборот. Нисодемус был умен, но ум у него был чересчур уж суетливый и имел свойство обходить стороной главное, а это не внушало Масклину доверия. Нисодемус постоянно был чем-нибудь возбужден. Когда же он начинал говорить, слова вылетали из него с такой скоростью, что ему приходилось то и дело вставлять какие-нибудь междометия, чтобы перевести дух и заодно не дать другим себя перебить. В его присутствии Масклину всегда становилось не по себе. Он не преминул сказать об этом Гердеру.