Но никто никогда не пытался увидеть ситуацию наоборот. Если ключевой момент «ухнем» может определять простейшее действие, то и само действие определяет ключевой момент. Иными словами, в определенной системе координат и отношений становится неважно, что от чего зависит — бурлаки от «ухнем» или «ухнем» от бурлаков. Имеет значение лишь только точка их объединения, именно она позволяет перемещать баржу, то есть, влиять на материальный мир. Эта точка, где причина и следствие совпадают, называется «совпалыч» и является основным понятием системы синхронизации. Это тоже, надеюсь, несложно понять. Далее. До сих пор мы рассматривали лишь простейшее действие — синхронную работу десятка бурлаков. Однако синхронные действия в мире одновременно совершает множество людей.

…в определенной системе координат и отношений становится неважно, что от чего зависит — бурлаки от «ухнем» или «ухнем» от бурлаков

— Делают гимнастику?

— Например. Но и гимнастика — это слишком просто. Десятки тысяч человек сейчас произносят слово «алло» в телефонную трубку. Сотни тысяч в данный момент курят папиросу. Миллионы одновременно просматривают одни и те же заголовки в утренней газете. Десятки миллионов человек в новогоднюю ночь держат в руке бокал с шампанским в момент с двадцати трех часов пятидесяти девяти минут пятидесяти девяти секунд до двадцати четырех часов ровно. И, наконец, три миллиарда человек сейчас делают вдох, а другие три миллиарда — выдох.

— Кажется, я понимаю. В момент «совпалыча», когда причина и следствие одинаково зависят друг от друга, их можно поменять местами.

— Именно так! Таким образом, речь идет об освоении границы иррационального. «Бог начинается там, где кончаются наши представления о Нем», — написал Аполлоний Ареопагит. В этом смысле, мы говорим сейчас о поиске Бога. Остальное — математические формулы и статистика. Честно сказать, практическое применение «совпалыча» мне не так интересно. Этим у нас занимается целый штат специалистов под руководством Синичкина. Я вам проведу экскурсию. Пойдемте.

— Профессор, еще один вопрос. Для чего здесь рояль? Вы трансформируете совпадения в звуковые колебания? Или наоборот?

— Рояль? — Александр Романович подошел к инструменту. — Рояль — это для души.

И вдавив педаль в пол, профессор взял несколько аккордов знаменитой мелодии:

Эх, дубинушка, ухнем!

Эх, зеленая, сама пойдет, сама пойдет!

В течение последующих часов Тремор показал мне несколько отделов лаборатории и познакомил минимум с полусотней человек. Я был поражен тем, насколько широки возможности применения открытия Краснова.

Был здесь, например, отдел, занимавшийся массовыми изданиями — книгами, газетами и журналами. Специалисты отдела размещали в крупнотиражных «Известиях» кроссворд, состоящий исключительно из вопросов по механике, и вскоре на предприятиях отмечалось резкое повышение производительности. Вопросы по астрономии меняли интенсивность приливов и отливов. В отделе политической технологии изучалась взаимосвязь всех «да» сказанных по телефону и результатов выборов в Сенат Соединенных Штатов. Один из специалистов, с которым мне удалось немного пообщаться, работал над синхронизацией футбольных матчей и гигиены. «Чем больше они будут кричать «судью на мыло», тем чаще будут умываться», — гордо заявил он.

К завершению экскурсии голова моя гудела, как цеппелин «Гинденбург», но я крепился. Из увиденного сильнее всего поразил отдел симпатической связи, в котором работало всего два человека — юная пара. Их комната не была похожа на все остальные, а скорее напоминала номер для новобрачных в гостинице Сурьяниана.

На окрашенных в цвет подгоревшего молока стенах висели несколько пейзажей известных мастеров, как мне показалось, подлинных. Пол был застелен дорогим ковром, на маленьком столике громоздились фрукты и сладости, а у стены возвышалась огромная кровать под полупрозрачным балдахином, из-под которого выглянула едва одетая очаровательная девушка, а вслед за ней — симпатичный молодой человек. Юноша соскочил с кровати, поздоровался с нами и пригласил выпить чаю. Судя по голосу, ему было не больше двадцати лет. Девушка сверкнула глазами в мою сторону и стала громко выставлять на стол дополнительные чашки. Видно было, что эта пара находится в состоянии полной эйфории.

Сославшись на неотложные дела, мы отказались от угощения и покинули этот райский уголок.

— Полковник Синичкин обнаружил их всего месяц назад, — объяснил профессор. — Парочка целовалась на скамейке перед Большим театром, совершенно не обращая внимания на воздушную тревогу. Оказалось, что они всего третий день как знакомы. Мы предложили им работу и предоставили все необходимое. Как видите, они совершенно счастливы и, кажется, вылезают из постели, только чтобы выпить чаю.

— А в чем заключается их работа?

— Быть вместе. Мы не в силах найти этому математическое обоснование, но «совпалычи» влюбленной пары — это нечто особенное. Стоит им оказаться в разных комнатах, как в их головы начинают приходить одинаковые мысли и образы. Они разговаривают, смеются и плачут одновременно. Они дышат в унисон даже когда спят. И, судя по их отчетам, им все чаще снятся одинаковые сны.

— Остается лишь позавидовать, — я вспомнил ослепительную щиколотку колено рыжей Кирхен и вздохнул. — Это рай на земле.

— Не спешите никому завидовать, — Краснов, кажется, угадал мое настроение. — Особенно здесь. Очень скоро начнется второй этап эксперимента. Им придется надолго расстаться. Вероятно, навсегда.

— Жалко.

— Эта пара на многое способна. Два юных любящих сердца стоят целой армии.

— ?

— Этот юноша окажется через месяц в одной из европейских столиц и сведения, которые он достанет, будут важными.

— А она?

— Останется здесь, чтобы принимать его информацию. После стадии одинаковых снов данные обычно поступают без помех. И пока они будут настроены друг на друга, они не встретятся. Даже после войны.

— Они знают о том, что их ждет?

— Конечно. Я ведь сказал — они не только смеются, но и плачут одновременно.

На следующий день меня вызвал Синичкин — как выяснилось, его кабинет находился на верхнем ярусе лаборатории. Дверь туда открывалась из главного входа с турникетом, где обычно в учреждениях размещаются вахтерские, которые раньше назывались швейцарскими комнатами. Там полковник угостил меня крепким чаем, и, не откладывая в долгий ящик, приступил к делу.

— Все, что я имею право вам сейчас сказать — ваша миссия может значительно приблизить конец войны и сбережет жизни миллионов человек. Есть еще вопросы?

— Что я должен делать?

— Пока что только вернуться в Бомбей. Завтра вы в одиннадцать-тридцать вылетаете в Ленинград. А из Кронштадта поплывете на подводной лодке. Перед тем, как сойдете на берег в Арамболе, капитан лодки Беспрозванный даст вам окончательные инструкции.