В наступившей тишине Кэйт закрыла глаза, и ей представился образ высокого, стройного молодого человека в джинсах — того самого, на которого ей указала Бина. Она, должно быть, ошиблась. Банни ни в жизнь не могла встречаться с кем-либо подобным. Кэйт думала об этом одну-две минуты, чувствуя себя виноватой, ибо сравнивала увиденного с Майклом. У Майкла были чуть широковаты бедра, и что-то не так было в его походке… Кэйт решила выбросить эти пустые мысли из головы.

— Как его зовут? — спросила она Бину.

— Кого? Джека? Его зовут Джек. — Бина взглянула на нее и рассмеялась. — Ты такая забавная.

Кэйт покраснела и решила забыть о парне на углу.

— Кэйт, как мило с твоей стороны, — начала Бина, когда одна из специалисток принялась массировать ее ноги. Она хихикала, брыкалась и снова принималась хихикать.

— Ах, Бина, расслабься, — отвечала ей Кэйт. — Вдыхай.

Минуту обе молчали. Кэйт снова закрыла глаза и сосредоточилась на том, как сильные руки растирали ей пятки и своды стоп.

Бина наклонилась вперед, чтобы прошептать:

— Правда, что здесь делают маникюр Сандра Баллок, Жизель и Гвен Стефани?

— Ага, — буркнула Кэйт. — И здесь делают себе маникюр Кэйт Джеймсон и Бина Горовиц.

— Скоро это будет Бина Горовиц-Вайнтрауб, — напомнила ей Бина. — О, Кэйт, я так люблю Джека. Я так… так счастлива сегодня и так рада, что могу разделить это с тобой. Знаешь, я хочу, чтобы ты тоже нашла своего Джека и была так же счастлива, как я.

Кэйт засмеялась:

— Твоя мама сказала бы: «Твои слова да Богу в уши».

Прежде чем Бина смогла ответить, дверь растворилась, и вошла женщина с подносом и двумя бокалами шампанского. Она предложила один Кэйт, другой — Бине:

— Наслаждайтесь!

Кэйт ощутила легкие перемены в своем эмоциональном пространстве. Было время, когда она думала, что будет пить шампанское, отмечая что-нибудь со Стивеном, но она жестоко ошибалась. Она гадала, наступит ли день, когда она и Майкл… Она снова отмахнулась от этих мыслей и попыталась сосредоточиться на происходящем.

Бина уставилась на свой бокал.

— Не думаю, что правильно начинать пить так рано.

Кэйт закатила глаза. Бина никогда не хотела пить.

— Да брось, Бина, не переживай, — сказала Кэйт, поднимая бокал. — За твою свадьбу!

— О, Кэйт! — Бина явно была тронута.

Девушки попробовали по глотку шампанского.

Потом Кэйт принялась просматривать лаки.

— Клянусь, Банни не прочь была бы сидеть сейчас в моем кресле, — сказала Бина, откидываясь назад.

— И как она сейчас, Банни? — спросила Кэйт. Банни была дантистом-гигиенистом и общепризнанной неудачницей в отношениях с мужчинами. И снова Кэйт вспомнила великолепного молодого человека, которого видела на улице. Бывший ухажер Банни? В это трудно поверить.

— Да ты же и не хочешь знать, — ответила Бина.

Она была права. Кэйт не хотела знать. Банни была скорее подругой Бины. Она появилась в жизни Кэйт на предпоследнем году учебы в школе, присоединившись к «шавкам» пятым номером и переименовав себя из Патриции так, чтобы ее имя начиналось с «Б», как и название банды[3]. К тому времени Кэйт уже расставалась с группой. Она проводила все больше времени за учебой и чтением. Пока остальные в основном были заняты прическами, макияжем и парнями, Кэйт сосредоточилась на вступительных экзаменах и занятиях в колледже. Когда наступил срок окончания колледжа, «шавки» устремили взоры на поиск непритязательной работы, удачные замужества и детей, а Кэйт объявила, что она не для того шла в колледж, чтобы теперь «отсыпаться», и вознамерилась стать доктором психологии.

Бев оценила это так: «Она думает про себя, что она это, черт возьми, она». Только ради Бины Кэйт не стала разрывать отношения с «шавками» и вообще со всеми в Бруклине. Однако Бина заводила дружбу навечно. Поначалу Кэйт возмущала «прилипчивость» Бины. Потом до нее дошло, что на свете нет никого, кто бы знал ее лучше Бины. Она предпочла забыть многое из бруклинского прошлого, но была благодарна Бине за преданную дружбу.

Кэйт выпила до дна бокал шампанского и тут же принялась за другой. Бина продолжала о Банни:

— …и парень бросил ее. Ты же его видела. Я думаю, Банни знала, что он не для нее, но держалась за него крепко. И теперь она пытается отыграться. Она уже гуляет с другим — Арни, или Барни, или что-то в этом роде, и уже рассказывала Барби, что у них это серьезно.

Вот новость. Банни выбирала одного неподходящего мужчину за другим, всегда утверждая, что это «серьезно», и всегда разочаровываясь. «Классический заколдованный круг», — думала Кэйт.

— А как у тебя дела с Майклом? — спросила Бина, пытаясь держаться непринужденно.

— Все хорошо, — ответила Кэйт спокойно, пожав плечами. Она предпочитала не распространяться о своей личной жизни, а то еще Горовицы, чего доброго, начнут распускать нежелательные слухи.

— Он очень умен и может многого достичь. Сегодня вечером мы идем на ужин к Эллиоту и Брайсу.

— А кто такой Брайс? — спросила Бина.

Кэйт вздохнула. В родном Бруклине Бина помнила, в какие дни месяца начинались циклы у всех подруг, но за пределами Бруклина…

— Партнер Эллиота.

— Кто?

— Помнишь?! Эллиот Уинстон. Мой друг из Брауна. С которым я работаю в школе.

— Ах да. Если он учитель, к чему ему партнер?

— Это его партнер по жизни, — теряя терпение, объяснила Кэйт.

Бина помолчала, а затем, понизив голос, спросила:

— Они что, геи?

«Да, и твой неженатый дядя Кении тоже», — подумала Кэйт, но лишь многозначительно улыбнулась в ответ. Что делать, если взгляды Бины на отношения полов были безнадежно устаревшими. Она решила сменить тему:

— Какой цвет ты собираешься выбрать? Учти, что к бриллиантам идет любой цвет!

— Не знаю. А ты какой бы выбрала?

Конечно, вопрос совсем не по адресу, но Бина оставалась собой. До того как она выберет что-то из меню, она должна узнать ваше мнение.

— Все та же Бина, — произнесла Кэйт, улыбаясь своей неугомонной подруге.

— Все та же, Кэти, — ответила Бина не слишком внятно.

Шампанское явно начинало действовать на нее, и, глядя на подругу, готовящуюся к важному шагу, Кэйт вздрогнула. Джек никогда не подходил ей, и этот вывод отнюдь не был навеян бокалом шампанского, — но он, казалось, любил Бину, ее родные любили его, и… что ж, смотря на Бину, Кэйт вынуждена была признать, что Джек, вероятно, хорошая партия. Она была на грани: то ли удариться в слезы, то ли расхохотаться. Бина, слегка окосевшая от вина, улыбнулась ей.