норманнам пришлось пересечь залив Мелвилл, место, где рождается больше всего айсбергов на Земле, и преодолевать паковый лед, который наводил страх и нередко карал северо-западных мореходов смертью за их вторжение вплоть до XX века.

Как мало мы об этом знаем и как много догадок приходится строить! И все же до того, как завеса мрака опустилась над историей гренландских поселений, мореплаватели минимум 400 лет продолжали свою борьбу со льдами. Но даже то малое, что дошло до нас о славных победах гренландцев, более чем достаточно, чтобы они по праву заняли почетное место среди всех тех, кто на протяжении более двух тысячелетий прошел через те же испытания. Викинги, дерзавшие плыть на запад из Гренландии много столетий назад, все еще отбрасывают свои тени на полярный пак. Читая сообщения северо-западных мореходов, позднее попавших в те же края, невольно вспоминаешь, что многие новые для них явления и места, первооткрывателями которых они себя считали, на самом деле первыми увидели голубоглазые норманны из Гренландии.

Что же до самих гренландцев, то они таинственно исчезли. На два столетия с лишним большая часть Европы забыла, что они существовали на свете. И когда наконец в XVIII веке была предпринята попытка их разыскать, то уже никого найти не удалось[25]. Вначале предполагали, что норманнов перебили эскимосы или уничтожила «черная смерть». Только за последние 50 лет была найдена разгадка их исчезновения.

Видимо, в Гренландии после прибытия первых норманских поселенцев начался цикл постепенного ухудшения климата, и жизнь в постоянных поселках, основой которой было животноводство, становилась все тяжелее. Ухудшение климата и прекращение доставки грузов морским путем из Норвегии вынуждали гренландцев все больше внимания уделять охоте и рыболовству. Но хотя норманны были непревзойденными арктическими мореходами, в Гренландии обитали и люди другой расы, непревзойденные арктические охотники. То были эскимосы, настолько приспособившиеся к жизни в исключительно суровых условиях, что с ними в этом отношении не мог сравниться ни один народ на всем протяжении человеческой истории. Разумеется, начался процесс медленного, но неизбежного смешения норманнов с эскимосами. И это происходило не только потому, что у норманнов не оставалось другого выбора, как только смешаться или погибнуть. Видимо, они искренне восхищались образом жизни эскимосов, тем более что порвались последние нити, связывавшие их с норманской культурой.

Последний несомненный потомок спутников Эйрика Рыжего умер, вероятно, незадолго до 1540 года. В этом году капитан одного исландского китобойного судна высадился на островок у южного побережья Гренландии и обнаружил, что там недавно жили люди западноевропейского происхождения. Неподалеку от развалин каменной фермы капитан обнаружил останки человека, одетого в типичный норманский плащ с капюшоном. Возможно, это был труп последнего гренландца-животновода из тех, кто упрямо придерживался обреченного на гибель образа жизни первых поселенцев, тогда как его товарищи уже давно стали жить по-новому и смешались с расой дальнего севера.

Так норманны Гренландии навсегда сошли с исторической арены. И все же плоды их долгой борьбы со льдами не были целиком потеряны для жителей Западной Европы.

В конце XIV века развернулась контрабандная торговля между гренландцами и некоторыми предприимчивыми купцами из Бристоля и других английских городов. Контрабандной эта торговля была потому, что норвежские короли так ревниво охраняли от всяких посягательств свою монополию, что заключили договор с Англией, которая обязалась прекратить плавания своих моряков в Гренландию. Однако подобные договоры имели тогда столь же условное значение, как и теперь. Англичане продолжали ходить в гренландские воды до тех пор, пока не вымерли гренландские норманны как таковые.

Секретность этой противозаконной торговли привела к тому, что современные историки не учли огромного значения связей между английскими купцами и гренландскими норманнами. Вряд ли можно усомниться в том, что бристольским морякам сообщили в Гренландии все, что было известно о Маркланде и Винланде. Не исключено, что некоторые из этих купцов посетили западные земли или с норманскими кормчими, или следуя их наставлениям. В любом случае английские, а также португальские купцы, которые с ними были тесно связаны, должны были кое-что знать о существовании Североамериканского континента задолго до Колумба.

Но почти такое же важное значение имеет то обстоятельство, что плавания между Бристолем и Гренландией позволили морякам западного побережья Англии накопить значительный опыт по навигации в северо-западных водах, и в частности в известной мере изучить специфику и трудности ледовых условий. Полученные ими сведения не только проложили путь северо-западным мореходам елизаветинских времен, но и еще более усилили традиционную тягу к разведыванию Северо-Запада. По этой причине британцы заняли господствующее положение в арктических предприятиях в последующие столетия.

Секретность, которую обычно соблюдали средневековые купцы, разведывавшие все страны, не позволяет теперь, по прошествии стольких лет, определить масштабы их деятельности. Впрочем, известно, что до 1490 года одни только бристольские купцы не менее шести раз посылали суда в Маркланд. О результатах этих экспедиций никаких записей нет, но было бы неправильно делать вывод, что ни одно судно не достигло цели. Ведь британские моряки тех времен принадлежали к числу лучших в мире, и, располагая сведениями, накопленными при торговле с Гренландией, они, несомненно, точно знали, что́ именно надо сделать и как добиться лучших результатов. Как бы то ни было, точно известно, что первое плавание бристольцев на северо-запад, о котором до нас дошли более подробные сведения, было завершено без особых трудностей. В 1497 году, когда Джон Кабот отплыл на запад, придерживаясь, очевидно, привычного маршрута, он направился сначала в Исландию, а затем по дуге большого круга к Лабрадору и Ньюфаундленду. Думается, что это было довольно обычным плаванием для бристольских судов.

В 1498 году Джон Кабот вторично покинул Бристоль, на этот раз во главе флотилии из шести судов. Но теперь целью экспедиции были не уже известные берега Ньюфаундленда и Лабрадора, усеянные рыболовными судами португальцев, басков и англичан. Нет, Кабот шел прямо на северо-запад и положил начало поискам величайшей из всех географических химер, а именно доступного для судов прохода вокруг «верхушки» Северной Америки, откуда якобы открывался доступ к островам Пряностей и богатым землям Дальнего Востока.

Об этом плавании, положившем начало целой эпохе поисков, сохранились только отрывочные сообщения. Флотилия Джона Кабота, видимо, вошла в Девисов пролив, где встретила непреодолимый пак у Баффиновой Земли и вступила в ожесточенное единоборство с ним. Возможно, была сделана попытка проникнуть в Гудзонов пролив, но, насколько успешной она оказалась, мы не знаем. Флагманское судно флотилии, на котором