– Эльва, – подтвердил репополох.

– А особые приметы? – спросил Ромаший.

– Шляпа!

– Это не особая примета, все черные эльва носят шляпы, – напомнил Ромаший.

– Шляпа и черная и белая.

– Как это? – удивился Многоум. – У него было две шляпы? Разве можно носить сразу две шляпы? Это что, новая мода такая?

– Шляпа одна, но она то черная, то белая. На ней, как у осы на брюшке…

– Полоски! – догадалась Пушинка.

– Полоски, – кивнул репополох.

– Странно, – задумался дедушка Ромаший. – А ведь был только один эльва в полосатой шляпе, и это Лиховред Подземелий. Но он уже давно погиб.

– А я ведь тоже принимал участие в той битве, – сказал Многоум. – Мы тогда штурмом взяли Глубинный замок, вотчину Лиховреда, а он сам сбежал от нас на болота. Но когда мы стали его окружать, Лиховред взорвался у нас на глазах. Он, скорее всего, наступил на болотный газовый пузырь. Разлетелся на мелкие кусочки, только ботинки от него остались. Сам видел. А теперь получается, что Лиховред Подземелий может быть и жив?

– По крайней мере, никто другой не станет по доброй воле напяливать на себя такую же шляпу, как у этого чудовища, – ответил дедушка Ромаший. – Но с другой стороны, я своему Репу доверяю. У него фантазии нет совсем. Я ее не запланировал. А значит, про полоски шляпе он придумать не мог.

– Если хотя бы только на минуту представить, – сказал Многоум, – что Лиховред все еще жив, то… то это очень и очень плохо! Этот Лиховред Подземелий, он же может такую отвратительную мерзость сделать, которая другому и в голову даже не придет.

– Да-да! Мы должны поскорее во всем этом разобраться, – вздохнул дедушка Ромаший. – Нужно срочно найти этих эльва и дылдяя. И коробку с грибным спорохом тоже.

– Дылдяй точно понял, что должен будет сделать? – Лиховред Подземелий смотрел в окно. Из хижины были видны темные замшелые ели с вьющейся между ними едва заметной тропкой и заросший дикими ирисами лесной ручей. Этот вид радовал глаз. Но Подземелий не умел радоваться. Он следил за тропинкой. Хотя особой необходимости в этом не было – хижина пряталась в самой чаще еловой фермы, и никто из местных сюда не забредал, чтобы не мешать расти елям.

– Надеюсь, ты ему все как следует объяснил, – продолжил Лиховред Подземелий. – Он же дылдяй, может и перепутать. Раньше, когда в Назиании был порядок, дылдяи были слугами. И только. И это было правильно. На большее они и не способны. А сейчас… сейчас дылдяи слишком много о себе возомнили и ведут себя на равных даже с эльва!

– Ваше Мрачнейшество, он все понял.

– Повтори, что ты ему сказал.

– Я велел ему подумать о Цветущей Долине, а потом вдохнуть спорох. Оказавшись в Долине, он должен осторожно, чтобы не заметили долинные эльва, пробраться к Цветам. И сделать с ними то, что должен. А после найти Дерево Долины и достать Сердце Назиании… И когда защитный купол исчезнет, мы…

– Хватит, – остановил его Лиховред. – Дальнейшее уже не твоя забота.

– Не моя, – согласился Копринус. – Но, ваше Мрачнейшество, одно мне непонятно… Почему дылдяй поверил, что он спасает Назианию?

– Этот дылдяй слишком доверчив. Все жители Назиании такие. Они живут, как грибы в теплице. В которой давно не было ни ветра, ни мороза. Они уверены, что Цветы защитят их от любого зла. И поэтому защищаться самостоятельно давно разучились. А этот дылдяй к тому же очень талантлив, а значит, любит фантазировать. Он сам додумает эту историю. Про больное Сердце и про смелого дылдяя, спасающего свою страну. Но таланты, они разные бывают. Умение разрушать – тоже талант. И, обладая таким умением, можно многого добиться.

– Но только не в Назиании, – напомнил Копринус.

– Пока это так, но все ведь может измениться, не правда ли?

– Пока Цветы сильны, мы бессильны… – Копринус решился возразить Лиховреду и тут же испугался своей смелости. Но его будто бы прорвало. Слова вырывались сами. – Бурые тогры под запретом по всей Назиании, даже на Дрожащих болотах они почти не действуют. А мы сами не можем попасть в Цветущую Долину, ведь Цветы не пропустят в Долину ни одно существо, задумавшее зло…

Но Лиховред и не думал возражать.

– Ты прав, – кивнул он. – Тяжелые времена наступили в Назиании. Эльва лишились былой силы. И сами этого не понимают. – Лицо Лиховреда скривилось в мучительной усмешке. – Ну, ладно, завтра Слякотун, или как там его, приведет плеснюков к Неприступному лесу. А потом, потом мы все отправимся туда…

– Но, ваше Мрачнейшество, они же ни на что не способны. Плеснюки не могут быть воинами. Они слабы и трусливы. Пока вы не вытащили их с Дрожащих болот, они жили в грязи и запустении, питались отбросами и приходили в смертельный ужас даже от вида собственной тени. Мрачнейшество собирается победить с такой армией? – тут Копринус запнулся и замолчал, онемев от собственной храбрости.

– Только с такой армией я и могу победить. Ты глуп, Копринус, не понимаешь простых вещей. Слабая толпа всегда желает сильного вождя. Ей кажется, что таким образом она становится всемогущей. Плеснюки получат то, о чем из-за своей слабости и трусости они и мечтать не могли – прекрасную страну Назианию. И ради того, чтобы продолжать казаться себе сильными, они пойдут за мной до конца. До победы над всеми эльва, дылдяями и кругликами… Погоди-ка, а кто это вон там, на тропинке?

Копринус подбежал к окну:

– Садовники! Там целый отряд садовников!

– Они нашли нас. Зеленая девчонка, что летела над лесом, рассказала им обо мне… Но ведь этот дом, он же замаскирован?

– Хвостокрас раскрасил его под заросли бузины. Садовники нас не видят, можете быть уверены, ваше Мрачнейшество, – опомнился Копринус. – Мы можем подождать, пока они уйдут. Они могли оказаться здесь случайно.

Реп неспешно ковылял вдоль ручья, сплошь заросшего осокой и болотными цветами. Иногда он останавливался и крутил головой, будто к чему-то приглядывался… или принюхивался. За репополохом плелись уже довольно уставшие Ромаший, Многоум и Пушинка. Неподалеку зависли легкомобили.

– Ну, скоро? Они уже близко? – Пушинка начинала проявлять признаки нетерпения.

– Я их вижу, – неожиданно для всех ответил Реп.

– Наконец-то, – вздохнул Многоум.

– Я их вижу, – повторил репополох, уже более настойчиво.

– И что они сейчас делают? – зевая, поинтересовался дедушка Ромаший.

– Они смотрят на нас. Прямо сейчас.

– Как это? А-а-а, я думал, что ты их видишь, а ты их видишь… Ну, то есть по-настоящему. Они здесь? – дедушка Ромаший осмотрелся. – Постой, а почему тогда я их не вижу?

– И я тоже, – отметила Пушинка.