– Первый должен добраться до деревьев через сорок минут, – сказал Рохас.

Лора продолжала смотреть через лобовое стекло; ей так оказалось легче, чем постоянно переосмысливать изображения с дронов МК‑24: они передавали немногим больше, чем полномасштабная визуальная картина. Точных научных данных поступало совсем мало. Солнечный ветер был обычным, как и космическое излучение.

– Интересно, это похоже на самоощущение шизофреника? – заговорил Ибу спустя двадцать минут. – Я хотел новой и захватывающей жизни. Вот почему я присоединился к проекту колонизации.

– Захватывающей, но не настолько, – предположила Лора.

– Нет, чтоб им всем! Но я должен признать, Бездна увлекательна. С чисто академической точки зрения, ну, ты понимаешь.

– Лучше это, чем скука.

Огромный мужчина склонил голову и с интересом взглянул на нее.

– Ты собралась в другую галактику, потому что заскучала?

– Я шесть раз заключала брачное партнерство и гораздо больше раз – партнерство для развлечения. У меня было двенадцать детей, и не все из них развивались в утробе-резервуаре. Я дважды вынашивала детей сама, что оказалось не так плохо, как я ожидала. Я жила во Внешних и Внутренних мирах и перепробовала в жизни все возможное, кроме совсем уж явных глупостей. Я решила: именно занятие наукой на переднем крае исследований даст мне неослабевающий интерес. Ни черта подобного. Пока сам не столкнешься, понятия не имеешь, сколько в науке мелких политических дрязг. В общем, мне оставалось либо реально начать с нуля, либо загрузить себя в АНС и присоединиться к бестелесным умам, которые пререкаются друг с другом вечность напролет. А это не казалось мне хорошим выходом.

– Интересно. В какую фракцию ты бы вступила?

– Брандты традиционно относятся к умеренным прогрессорам. Все то же самое снова и снова. И вот я здесь.

Ибу указал на широкую область, заштрихованную серебристым пунктиром, за лобовым стеклом.

– Так разве это не тот неослабевающий интерес, который ты искала? Ты должна быть очень довольна тем, что нам преподнесла судьба.

– Хм. Больше похоже на неослабевающую тревогу.

– Возможно. Но мы находимся в самом центре величайшей загадки галактики. Пока мы не разгадаем ее, мы никогда не вернемся в реальную Вселенную. Сильнее мотивации и быть не может.

– Чем больше я вижу и понимаю, – сказала Лора, – тем больше мне кажется, что мы лабораторные крысы, бегающие по особо хитрому лабиринту. Какая сила способна втянуть нас сюда, а затем так явно нас игнорировать?

– Думаешь, за нами наблюдают?

– Не знаю. Я подозреваю, что это место не так пассивно, как считает капитан. В чем смысл заманить нас – и ничего не делать?

– Какой вообще в нем смысл?

Она пожала плечами, отчего в невесомости было мало толку.

– «Вермиллион» сбавил ход и вышел на низкую орбиту, – сообщил Рохас. – Они запускают в атмосферу планеты зонды для анализа окружающей среды.

– Планета с кислородно-азотной атмосферой, – пренебрежительно заметила Аянна. – А спектроскопия показала тип растительного фотосинтеза, с которым мы сталкивались везде, где побывали в галактике. Если только там не обнаружатся какие-нибудь совершенно адские патогены, Корнелий даст приказ высадиться.

– Ем-му н-не над-до бы… – начал фразу Джоуи. Беспорядочные спазмы, охватившие его лицо и шею, исказили слова, так что всем пришлось вслушиваться очень внимательно. – Не над-до даже выс-саж-жива…

– Почему это? – спросила Лора.

– Из-за неб… неб-бе… Джоуи выдал телепатическую вспышку страдания, когда предательские мышцы исказили его слова до неузнаваемости. – Из-за небс-с… – Он с большим усилием закрыл рот и начал снова: – М-м-мглбы…

Джоуи склонил голову, признавая поражение.

«Из-за небесных властителей, – ясно произнес его телепатический голос. – Они привели нас сюда ради самореализации, на которой у них пунктик, что бы она ни значила. Если бы они хотели нас убить, то могли бы просто оставить в космосе, со всеми глюками и сбоями систем. Но они нашли нас и направили сюда, к звезде с пригодной для жизни планетой. Кроме всего прочего, данное место само по себе было создано искусственно. Как сказала Лора, мы оказались здесь с некоторой целью. И это не смерть».

– Это имеет смысл, – согласилась Лора. – И здесь есть хорошая сторона. Надо полагать, «Вермиллион» и другие корабли смогут приземлиться в целости и сохранности.

Ибу хмыкнул в знак согласия:

– И, вероятно, больше не взлетят.

– Самореализация, – задумчиво сказал Рохас, как будто впервые услышал это слово. – Вы словно говорите о жертвоприношении божеству.

– Лучшая теория из всех, что у нас были, – сказала Аянна. – Бездна – самая могущественная сущность, с которой люди когда-либо сталкивались. Божество – неплохое определение.

– Ты вляпалась в бесконечную регрессию, – бодро заметил Ибу. – Если перед нами божество, что это говорит о том, кто его создал?

– Я не уверена, будто Бездну можно квалифицировать как сущность, – сказала Лора. – Я придерживаюсь своей теории: Бездна – более продвинутая версия АНС. Просто здоровенный компьютер с симуляцией в режиме реального времени, где мы оказались в ловушке.

– Пока этому нет опровержения, – сочувственно сказала Аянна. – Но и в таком случае получается, что есть причина существования Бездны и должен существовать контролирующий ее разум.

«А я голосую за произведение искусства, – высказался Джоуи. – Если некто способен создать подобное, он очень, очень далеко обогнал нас на эволюционном пути. Почему бы ему не сделать это ради развлечения?»

– Потому что Бездна опасна и собирается уничтожить галактику, – сказал Рохас.

– Если ты божество, это может тебя развлечь.

– Тогда будем надеяться, что мы с ней не встретимся, – сардонически заметил Ибу.

Лора снова посмотрела на Лес.

– Ну, я не думаю, что она может быть там.

– Мы можем этого так и не узнать, – сказал Рохас. – Телеметрический канал первого МК‑24 выглядит странно.

– Странно – это как? – спросил Ибу.

Рохас изучал несколько экранов.

– Поток данных замедляется. Я не имею в виду, что передается меньше информации. Наблюдается эффект Доплера – промежутки между пакетами данных увеличиваются.

– Темпоральное сокращение потока, – удовлетворенно сказала Аянна. – Данные квантового сенсора были верны.

– Где дрон? – спросила Лора.

– В ста пятидесяти километрах от ближайшего искажающего дерева, – ответил Рохас. – Скорость сближения один километр в секунду. Я сейчас снижаю скорость, мне нужно больше времени для начала маневров.

«Как он реагирует?» – спросил Джоуи. За его вопросом чувствовалось сильное любопытство.