Помимо обеспечения сверхприбыли для верхушки нашего общества, мигранты играют еще одну важную роль – они повышают социальный статус самых низких и неуспешных слоев коренного населения. Многим людям именно осознание того, что есть кто-то ниже их, позволят принять существующий порядок. В каком-то смысле, вопреки оценке Александра Зиновьева, русские решили согласиться с ролью нации господ. Но не в борьбе за лидерство с немцами и англичанами, а по отношению к киргизам и таджикам… Какая ирония.

Нет никаких мигрантов. Есть люди, от нищеты и безысходности вынужденные соглашаться на все, чтобы прокормить себя и свои семьи. И если они плохо говорят по-русски, это вовсе не значит, что они не достойны лучшего. Абсолютное большинство наших сограждан тоже не говорит ни на каком языке, кроме родного. Да и изысканными манерами не отличается.

Скотской эксплуатации людей из Средней Азии должен быть положен конец. Нужны работники, но нет желающих? Приглашайте людей из других государств – только обеспечьте им нормальную зарплату и условия проживания, организуйте все необходимое для изучения языка и адаптации. Невыгодно на таких условиях? Значит, надо закрывать бизнес.

Рабство нельзя оправдывать экономическими выгодами. Да и в конечном итоге труд свободных людей оказался производительнее рабского. Элементы рабовладельческого строя ведут в тупик. А те, кто пытается оправдать эту систему, просто не собираются в будущем жить в России.

Россия готовится к повышению пенсионного возраста. Это неизбежно, ведь средний возраст населения растет с каждым годом. Думая о повышении, мы привычно оглядываемся на Запад и успокоено замечаем: у них пенсионный возраст 65, а то и 67 лет. Ну, значит, и нам можно повышать.

Как это получается, что, без конца твердя об интеллектуальном и творческом потенциале России, мы занимаемся заимствованием устаревающих социальных моделей? Комплекс неполноценности по результатам неудавшегося строительства социализма?

Пенсионерство по возрасту – одна из таких устаревших социальных моделей. Труд – это не проклятие, от которого человек всю жизнь мечтает избавиться, дожив до пенсии. Труд – это содержание жизни и, отстраняя человека от участия в общественном труде, его, по сути, отстраняют от участия в жизни, принуждая к угасанию, деградации и быстрой смерти.

Гуманитарные технологии тоже могут быть прорывными. Хотя они и не «нано», и не графен, и никакого Сколкова для их внедрения строить не надо. Россия, страна с богатейшей гуманитарной историей, интереснейшими философами и психологами, которые остались малоизвестными на Западе, имеет шансы преуспеть именно на гуманитарном фронте. Тем более что именно на этом фронте очевидно назревают глобальные перемены. Смысложизненные ценности, семейные и родительские устои, абрисы рынка труда и пенсионной системы – все это сегодня или уже или в текучем, или в размягченном и собирающемся вот-вот поползти состоянии. Остро требуются новые подходы к социальной реальности: новые ценности, новые границы «прекрасно-отвратительно», новые модели, герои и антигерои. Без всей этой «беллетристики» ни одно общество жить не может. Без этого оно быстро превращается в биомассу – среду, из которой другие, структурированные общества могут черпать новые элементы для своих растущих и усложняющихся систем. Один такой неприятный поворот от структуры к среде Россия уже совершила в 90-е годы. И сегодня мы все испытываем на себе, каково это – быть средой в окружении систем. Утрата смыслов и идеалов оказалась вещью куда более жестокой, чем это представлялось. А когда в ответ говорят – да ведь никто давно не верил в этот бред – коммунистические идеалы, – необходимо пояснить: дело не в том, верили мы в них или нет. Система ценностей, даже вызывая недоверие, неприятие, пренебрежение, оставалась системой координат, отталкиваясь от которой, люди определяли свое местоположение в жизни. Теперь этой системы нет. К европейской системе ценностей мы не пристали, другой – своей – тоже не выработали, соответственно, и оказались в положении распавшейся структуры, из которой окружающие системы вычерпывают сильные фрагменты, присоединяя их к своим системам. Никакой идеологии – чистая химия. Хотим сохраниться как страна – должны заняться созданием новых структурных решеток – новых смыслов, вокруг которых могут расти и развиваться люди, сохраняясь как народ, а не превращаясь в биомассу.

* * *

Один из самых болезненных социогуманитарных нарывов всей Европы – старение населения, растущая армия пенсионеров. Это более чем актуально и в России. Как-то даже министр Татьяна Голикова имела опрометчивость обмолвиться, что, мол, к сожалению, число пенсионеров у нас растет. Естественно, ей тут же досталось от блогеров всех мастей. Но это лицемерная реакция, вывернутая наизнанку, чтобы лишний раз припечатать представителя властей. На практике российское общественное мнение вполне консолидировано ужасается росту количества пенсионеров.

Сколько у нас пенсионеров по возрасту? Как ни странно, эта информация не красуется на главных страницах сайтов Пенсионного фонда и Союза пенсионеров. Чтобы найти, надо еще как следует порыться. В результате вырисовывается приблизительная цифра – около 35 миллионов человек из всей 40-миллионной армии пенсионеров вышли на пенсию «по старости», то есть порядка четверти всего населения. Ничего себе! Конечно, тут много путаницы – северные люди со своими другими сроками пенсионирования, работники вредных производств и люди, находившиеся в экстремальных условиях… Но, в общем и целом, где-то так. Более того, есть мнение, что к середине века в России на одного работающего будет приходиться один пенсионер. Конечно, это чистая спекуляция, возникающая из предположения, что пенсионный возраст не будет повышаться. Предположения совершенно абсурдного, которому никак не суждено реализоваться. Однако и нынешние 25 % пенсионеров по возрасту – аморальная и бесчеловечная цифра. Показатель косности и инертности человеческого мышления. Показатель того, что мы – общество – недрогнувшей рукой списали 25 % своих родных, друзей, коллег на социальную помойку. Посмотрим в жестокие глаза правды – что такое пенсионная система «по возрасту»? Это значит, что к определенному возрасту человек считается исчерпанным с точки зрения своего трудового ресурса и списывается в балласт, который больше не интересен обществу. Правда, общество из сострадания и приверженности гуманистическим ценностям, скрепя сердце, вынужденно тратится на этот балласт… При этом, ясное дело, не забывая периодически напоминать балласту, что он – балласт.

А нельзя ли иначе? Может быть, создание самой этой социальной ниши – пенсионеров по возрасту – является исчерпанной, мизантропической по сути идеей, которая ведет к быстрой деградации вполне нормальных, полных сил и интереса к жизни людей? Когда и как сформировались общий абрис и частные критерии требований к трудящимся, когда возникла и при каких обстоятельствах оформилась идея пенсионной системы по старости?

Стандарты труда и требования к работающим современные страны, как это ни парадоксально, унаследовали от времен феодализма, а то и рабовладельческого строя, когда продолжительность жизни была в разы меньше, чем сегодня. Тогда подразумевалось, что каждый работник – это человек в расцвете физических сил. А к моменту, когда эти силы начинали истощаться, человек, как правило, и заканчивал свою жизнь. Вопроса о пенсионерах во времена рабовладения и феодализма не стояло… Работники быстро сменялись, не успевая состариться, а феодалы не уходили на покой, а просто меняли конфигурацию жизни. Молодой воин, проводивший все дни в походах, с возрастом больше начинал думать о своем доме и своей земле, а к старости и вовсе сосредотачивался на хозяйстве, но вовсе не стремился отойти от дел вообще, напротив, старался до самой смерти держать в своих руках все нити хозяйственной жизни. Таким образом, любой состоятельный человек в ранние времена жил полной жизнью до самого конца. Образцом же для создания пенсионной системы был взят не образ жизни высшего класса, представители которого продолжали трудиться, меняя сценарий своей деятельности, а образ жизни зависимого работника – который отдал все силы работе и, выжатый до последней капли, заслужил право немного посмотреть угасающим взором на заход солнца.