В хлебопашцы не в хлебопашцы, а в огородники оба брата вполне бы сгодились. Мальчикам выделили в Царском Селе по небольшому земельному наделу, выдали игрушечные лопаты, плуг, борону. Александр копал землю, сажал капусту и горох, поливал растения из лейки, Константин выщипывал из грядки негодную траву. Бабушка поглядывала на внуков в окошко, сочиняя для них азбуку и сказки, «Раз-го-вор и рас-ска-зы».

После полевых работ, умывшись в ручье, мальчики отправлялись кататься на лодке, в неглубоких местах сами брались за весла, настоящей сетью ловили живую, бьющую хвостом рыбу… Вскоре появился и господин Майер, немец-столяр, обучавший братьев пилить, строгать и рубить. «Не правда ли забавно, что будущие государи воспитываются учениками столярного ремесла?» Забавно. И очень знакомо.

«Для сельского джентльмена я предложил бы одно из следующих двух занятий, или еще лучше и то и другое: садоводство или вообще сельское хозяйство и работы по дереву, как то: плотничью, столярную, токарную, ибо для кабинетного или делового человека они являются полезным и здоровым развлечением». Сэр Джон Локк, бледный англичанин с печальным лицом, знаток греческого, экспериментатор в области химии и медицины, к тому времени, когда Екатерина радовалась успехам внуков, давно лежал в могиле. Но идеи его, педагогические в том числе, пережили своего создателя на долгие годы.

Между делом мальчиков учили грамоте и письму — по составленным Екатериной книжечкам: «Ди-тя зи-мою по гор-нице ез-дил дол-го на пал-ке, нако-нец, у-став, сел на пол и за-ду-мал-ся. По-го-дя не-мно-го спросил: Ня-ня, как я пойду за го-род, ку-да я при-ду?»

По складам читать они научились. Маленький Костик умел писать свое имя и подписывал записочки императрице «твой внучик Костик». Тут скончалась первая воспитательница великих князей, Софья Ивановна Бенкендорф, — и Екатерина решила, что настало время отдать мальчиков под мужской надзор.

Нового воспитателя императрица искала недолго. «Всегда осклабленный», «маленького роста, с большой головой, гримасник с расстроенными нервами, с здоровьем, требовавшим постоянного ухода, не носивший подтяжек и потому беспрестанно поддерживавший одну из частей своего костюма» — таким описывают современники генерал-аншефа Николая Ивановича Салтыкова. Большая голова графа была вместилищем ума пусть не обширного, зато великолепно освоившего непростую роль посредника меж императрицей и великим князем Павлом Петровичем. Угодливый до раболепия, Салтыков стал обладателем всех существовавших российских орденов, занимал ведущие государственные должности, без усилий получил и новое почетное, но хлопотное место — стал воспитателем обоих наследников. Кажется, никого хуже подобрать было нельзя, но у Екатерины имелись свои резоны. Ей вовсе не требовался человек, который воздействует на умы и души великих князей нравственно, — эту высокую роль бабушка отводила себе и учителям. Нужнее была нянька. Желудки, прогулки, гардероб, порядок в тетрадях и книгах, своевременное появление учителей — вот круг обязанностей графа Салтыкова. Но он об этом узнал не сразу.

Его вызвали из-за границы в срочном порядке. На курьерских, по заснеженным дорогам, кутаясь в шубу, мчался граф в Петербург. Не успел стряхнуть снежную пыль, как уже скользил по натертым полам Зимнего, неторопливо беседовал с ласковой государыней и одарен был книжицей. Писарским почерком писанной, прилежной рукой графа Безбородко переплетенной. «Инструкция князю Николай Ивановичу Салтыкову при назначении его к воспитанию великих князей». Глянул по привычке в конец — долго ли читать, много ли, а там личная подпись: «Екатерина. В Санкт-Петербурге. Марта 13, 1784 года».

Заглянем Николаю Ивановичу через плечо. Впрочем, тянуть шею, щуриться совсем ни к чему — копии «Инструкций» по дворцу чуть не разбросаны, императрица вручает их всякому, в ком подозревает единомышленника, — то есть почти каждому своему гостю. Для Салтыкова «Инструкция» писалась в последнюю очередь. В действительности то был очередной наказ просвещенным согражданам — как должно воспитывать молодых людей. Твердый протест против перин, пуховых подушек, толстых одеял, кутаний, чепцов, избытка сладостей, мамок-нянек, визгливых опасений, как бы дитя не расшиблось, не озябло и не расплакалось… Похоже, с мамками-няньками воспитывали великого князя Павла Петровича, отняв его, как водится, у матери в день родов — теперь настал черед Екатерины: забрав обоих сыновей у невестки, она воспитывала их в согласии с новейшими теориями, следовательно, в соответствии с рассуждениями смысла здравого.

Инструкция князю Николаю Ивановичу Салтыкову при назначении его к воспитанию великих князей

«Да будет одежда их высочеств летом и зимою не слишком теплая, не тяжелая, не перевязанная, не гнетущая наипаче грудь.

Чтобы платье их было как возможно простее и легче».

«Летом же купаться сколько сами пожелают, лишь бы пред сим не вспотели».

«Чтоб их высочества спали не мягко, но на тюфяках, как привыкли; а отнюдь не на перинах, и чтобы одеяла их были легкими, летом простые ситцевые, подшитые простынею, зимою стеганье, или стеганные».

«Кушать и пить нужно; но что кушать и пить, и сколько, сие определять смотря на то, что их высочества в каких обстоятельствах здорово».

«Веселость нрава их высочеств ни унимать, ни уменьшать не должно; напротиву того поощрять их нужно ко всякому движению и игре, летам и полу их сходственным: ибо движение дает телу и уму силы и здоровье».

«В детях часто малые припадки озноба, либо жара, или боли в члене, делаются к росту, или иному какому естественному приращению, которые пройдут без лекаря, без лекарства и без врача и врачебства; употребление же лекарства в тех случаях отнимет силы нужныя к производству того естественного действия…»

«От младенчества дети обыкновенно плачут от двух причин: 1-е, от упрямства, 2-е, от чувствительности и склонности к жалобе. Различить и те, и другие слезы можно по голосу, взгляду и по наружности детей; но те и другие слезы не должно дозволять, но надлежит запрещать всякие слезы».

* * *

Требования инструкции, разумеется, простирались намного далее вопросов здоровья, пищи и слез их высочеств. Создатель наделил людей не одним телом, но и бессмертной душой и разумом. Из семи главок четыре обсуждали, как укрепить в их высочествах добродетели, причем первой и главной из них императрица назвала «истинное познание Бога, Творца видимого и невидимого». Для того чтобы в познании сем преуспеть, приставлялся к наследникам протоиерей Андрей Самборский. Человек, окромя его иерейства, совершенно светский, долгие годы живший в Англии и женатый на англичанке. Так что заодно отец Андрей стал и преподавателем английского для Александра.