Они нашли кафе, где галантный Кис заказал для нее капуччино и пирожное, себе эспрессо и принялся слушать, ловя каждое слово.

…Яна – ее зовут Яна – появилась в жизни Афанасия неожиданно. До этого была другая дочь, которую звали Ася, – разводясь с женой, Афанасий оставил пятилетнюю девочку у себя. «Что ты можешь дать ей? – говорил он жене, которая возвращалась в свою родную Вятку. – Оставь ребенка мне – я ее выращу, не беспокойся. Девочке будет лучше в Москве!»

Ему тогда было всего двадцать пять, но он уже чувствовал, что многого добьется в жизни. Афанасий был очень честолюбив, напорист, легко заводил знакомства, умел нравиться и вызывать доверие. И в свои двадцать пять – недавно из института – он уже стал комсомольским вожаком крупного завода.

Ляля, которая познакомилась с Афанасием много лет спустя, долго не могла понять, почему он, тогда совсем пацан, решил оставить девочку у себя. Да, он ее любил – но как любят молодые отцы? Так, поиграть, повозюкаться полчаса и забыть… А косички утром заплести, а из садика вовремя забрать (когда твоя компашка зовет попить пивка!), а ужин приготовить, в ванночке искупать, спать уложить?! Ляля не знала ни одного мужчины, тем более столь молодого, способного заменить ребенку мать, причем добровольно.

И лишь со временем она поняла, что для честолюбивого Афанасия ореол отца-одиночки, заботливого и любящего, был великолепным имид­жем. Он умилял поголовно всех женщин и вызывал глухое, смешанное с недоумением и сочувствием, но все же уважение мужчин. Это был знак его высокой порядочности, это была его визитная карточка. А Карачаев смолоду умел создавать себе репутацию.

Разумеется, жене он этого не объяснял. Он этого никому не объяснял – Ляля сама догадалась, узнав его поближе.

Жена согласилась с его аргументами в пользу будущего девочки. Кажется, такая ситуация ее даже удовлетворила: без ребенка на руках ей было легче устроить свою жизнь. Она вернулась в Вятку и практически исчезла из жизни Афанасия. О ее существовании напоминали только денежные переводы, которые он, несмотря на то что ребенок остался с ним, регулярно отсылал бывшей жене. Дочка же ездила иногда к маме на каникулы, и от нее Афанасий знал, что мама снова вышла замуж и родила еще одну девочку… Но особой охоты повидать маму Ася почему-то не выказывала. Афанасий не задавался вопросом, почему именно: его это устраивало.

Асю он баловал безмерно. Девочка росла красавицей, он ею гордился, часто брал ее с собой куда только мог: они прекрасно смотрелись рядом, молодой статный папа и прелестная кудрявая девчушка с художественно завязанным бантиком. Все были уверены, что их бросила мать-ехидна и Афанасий мужественно несет отцовский крест, – и эта роль эффектно оттеняла его врожденное обаяние и умелое обхождение.

«Однако, помимо честолюбия и расчета, в его душе водились настоящие чувства, искренние привязанности», – с неожиданной горячностью добавила Ляля. И Афанасий действительно сильно привязался к дочурке. Он устраивал ее в лучшие школы, обучал языкам, водил в кружки, проверял уроки и ходил на родительские собрания. Ася выросла, превратилась в настоящую красотку – вы ведь видели на фотографии, верно? – и нежный папа «поступил» ее в МГИМО, как только она закончила школу. Событие отпраздновали, и он подарил дочери роскошную машину, маленькую «бээмвэшку».

На которой Ася разбилась насмерть три месяца спустя. Фотография, стоящая на полке в гостиной, запечатлела ее с отцом незадолго до смерти…

Ляля с Афанасием уже встречались к тому времени года два, но их отношения сцементировала именно гибель Аси. Спустя несколько месяцев он предложил Ляле жить вместе.

Афанасий был жалок. Спасался только работой. Немногословная, деятельная и темпераментная, Ляля стала его доброй феей. Она взяла на себя командование его холостяцким бытом, который после трагической гибели дочери пришел в полное запустение. Будучи медиком, она навела и порядок в его образе жизни, питании, занятиях спортом. Афанасий полностью отдался на ее попечение.

И так протекло несколько счастливых для Ляли лет. Афанасий давно оставил завод, где был директором, уже успел побывать и в заместителях министра, затем подался в частное предпринимательство, – у него все получалось, ему все удавалось: и карьера, и бизнес. И все шло чудесно – до тех пор, пока он не поехал в Вятку. Это была обычная запланированная командировка, но после гибели дочери он стал сентиментальнее – и известил о приезде бывшую жену…

Он захотел посидеть с ней и помянуть Асю. Их общую дочь, – подчеркнул он Ляле, когда та, снедаемая непонятной тревогой, попыталась отговорить его от визита к бывшей жене.

«Асю это тебе не вернет, только душу разбередишь», – говорила Ляля.

«Единственный человек в мире, который способен по-настоящему понять меня, – это мать Аси, – отвечал Карачаев. – Не волнуйся, мы просто посидим с Любой, помянем доченьку…»

Ляля тогда испугалась, что Афанасий вернется к жене. Но она ошиблась. Вышло все иначе.

…Дверь квартиры бывшей жены ему открыла девушка, при виде которой у Афанасия Карачаева сдавило в груди.

«Ася-а-а…» – простонал он, хватаясь за дверную притолоку.

Девушка испуганно отпрянула назад, из комнаты выскочила Люба, бывшая жена, и, ухватив Афанасия за руки, подвела его к стулу. «Иди, иди сюда, садись, я тебе сейчас все объясню….»

Оказалось, что жена при разводе и сама не знала, что беременна от мужа, а когда поняла, то ничего не сказала Афанасию. У нее уже наличествовал новый поклонник, и она предпочла убедить его в отцовстве.

И то – деньги Афанасий посылал щедро и исправно. Большего она не могла бы получить даже через суд. Так что сообщи она Афанасию об отцовстве – ничего бы не выгадала. Посему, выйдя вторично замуж, она продолжала хранить свою тайну, и Ася, навещавшая иногда мать, полагала Яну младшей сестрой, рожденной от другого отца…

После поездки в Вятку Афанасий пребывал в таком шоке, что Ляля его еще два месяца отхаживала. А на третий он снова поехал в Вятку и принялся торговаться с бывшей супругой. Старые аргументы, приправленные новыми возможностями: «Ей будет намного лучше в Москве… Я ее обеспечу… Престижное образование… Молодые люди из хороших семей…»

Бывшая жена категорически возражала. Намекала, что он виноват в смерти Аси: если бы так не баловал, если бы не подарил машину…

Но Афанасий просто заболел дочерью. Ее появление в его жизни ему казалось Провидением, Божьим знаком: Яна ему послана, чтобы искупить вину перед погибшей Асей… Он звонил чуть ли не каждый день в Вятку и умолял жену. Просил позвать к телефону Яну, просил отправить ее к нему хотя бы на недельку – это же ЕГО ДОЧКА!

Тщетно. Бывшая жена была непреклонна. Она обзавелась определителем номера и перестала брать трубку, когда звонил Афанасий.

– И тут, Алексей, я сделала роковую ошибку, – сказала Ляля. – Мне просто было невыносимо больно смотреть на Афанасия… Хоть и чуяла, что мое доброе дело к добру не приведет… Но я любила его! И потому помогла. – Она грустно усмехнулась. – Мужчины, видите ли, даже самые умные, отличаются редкой тупостью, когда имеют дело с хитрыми женщинами. Я взялась объяснить Афанасию, что…