Особенно благоустроен в этом отношении был город Кесария в Малой Азии, расположенный примерно в 600 километрах к востоку от Константинополя. Его процветающая христианская община к 360-м годам уничтожила в городе все языческие храмы и в 370 году избрала своим епископом представителя одной из знатных местных семей по имени Василий. Он исповедовал никейскую веру и потому имел довольно напряженные отношения с константинопольским императором Валентом (правил в 364–378 гг.), который был арианином. Рассказывали, что император хотел отправить неблагонадежного епископа в ссылку, но, когда он попытался подписать приказ, у него три раза подряд сломалось перо. Тогда Валент отказался от своего намерения и позволил Василию остаться в должности и реализовать проект по улучшению жизни паствы. Вне границ Кесарии был построен комплекс зданий для различных благотворительных целей. Там были приют для бедных, приют для путешественников, убежище для прокаженных и больница. В последней имелись и врачи, и сиделки и там лечили и болезни, и травмы. Нет никаких указаний на то, что все это было доступно только христианам, и по свидетельствам, когда в 379 году Василий скончался, его оплакивали и язычники, и иудеи, и единоверцы.

Строительство богаделен и больниц происходило, конечно, в рамках христианской благотворительности, но деятельность епископов выходила далеко за них. По мере того как богатство отдельных граждан убывало, а имперские власти все чаще отвлекались на другие дела, епископам приходилось принимать на себя все больше обязательств. Феодорит, который в 423 году стал епископом сирийского города Кир близ Антиохии, взял на себя содержание бань, мостов и акведуков в своей епархии, потому что никто другой ими не занимался. В Александрии епархия имела собственный флот, чтобы поставлять в город припасы. Все это было частью процесса проникновения Церкви во все аспекты жизни империи.

Может создаться впечатление, что христианская церковь таким образом «покупала» приверженность значительной части населения. Однако на деле это было не так. Нам теперь трудно понять тот энтузиазм, с которым люди служили новой вере. Надо сказать, что он не всегда бывал порожден деяниями официальной Церкви и ее епископов, но иногда отдельными подвижниками и святыми. Еще до обращения Константина многие христиане считали, что просто веровать во Христа недостаточно и надо следовать его примеру и отдавать все бедным. Пионером этого движения стал египтянин по имени Антоний, который около 300 года отказался от всего своего имущества и отправился в пустыню. Двадцать лет он прожил отшельником в развалинах воинского укрепления в Писпире на восточном берегу Нила, проводя время в посте и молитве. Однако Антоний не ожидал, что его поступок вызовет восхищение и послужит примером. Когда стало известно, что он скрывается в крепости, несколько человек пришли туда, чтобы стать его последователями. Потом пришли еще и еще, так что в пустыне в конце концов образовалось целое поселение, а слух об Антонии прокатился по всей империи. Даже император Константин писал ему, чтобы испросить его совета. Стремясь вновь остаться в одиночестве, Антоний ушел еще дальше в пустыню, но он не мог вовсе спрятаться от своей славы. Во время его редких посещений Александрии отшельника встречала на улицах толпа почитателей, как язычников, так и христиан.

Последователи Антония стали известны, как μοναχός, «одинокие», и именно так появилось слово «монах». Со временем многие из них стали жить общинами или в монастырях, но высшим духовным предназначением в Византии всегда считалось отшельничество. Некоторые из этих пустынников прославились своим самоотверженным образом жизни и были знамениты не меньше, чем современные кинозвезды. Самым известным среди подвижников был Симеон Столпник. Он рос христианином, пас стада своей семьи в Сирии, а затем, почувствовав духовное призвание, стал монахом и поступил в монастырь. Там он провел около десяти лет, но это был не лучший опыт. В монастыре его недолюбливали за слишком ревностное следование правилам. В то время как его товарищи-монахи постились два дня, Симеон мог провести без еды целую неделю. Все это было уже слишком, и настоятель попросил его покинуть монастырь. Какое-то время он странствовал по Сирии, как когда-то Антоний по египетской пустыне, пока не нашел подходящее безлюдное место, где приковал себя к скале. Однако очень скоро он столкнулся с той же проблемой, что и Антоний. Слухи о его подвижничестве привлекали множество народа, лишая его одиночества, которого он так жаждал. Люди толпились вокруг него и старались прикоснуться к святому. И если в Египте Антонию удалось скрыться, уйдя еще дальше в пустыню, то в Сирии это было невозможно, так как там площадь пустыни заметно меньше.

Поскольку уйти было невозможно, Симеон вознесся. В 412 году он обнаружил античную колонну девяти метров высотой, одиноко стоящую в пустыне недалеко от Антиохии. Возможно, она осталась от снесенного языческого храма. Симеон сумел взобраться на самый верх и там стоял под палящим летним солнцем и в зимние холода. У него были ученики, которые поселились у основания колонны и передавали ему еду и воду с помощью веревок. Неудивительно, что такой образ жизни имел определенные последствия. Поскольку почти все время Симеон проводил стоя, на его левой ноге появилась язва, которая сочилась гноем, и в конце концов почти вся нога сгнила. По ней ползали черви, и иногда они падали к подножию колонны. По его просьбе ученики осторожно собирали их и передавали ему обратно, чтобы они вновь могли терзать его плоть, причиняя боль. Как и в случае с Антонием, слава о Симеоне разнеслась широко вокруг. У колонны бывали сотни посетителей в день. Как-то раз их подсчитали: получилась цифра 1244. Вокруг колонны возвели стену, чтобы сберечь ее от напора почитателей. Симеон простоял на одном месте больше 40 лет, но и когда в 459 году он умер, то остался стоять в результате трупного окоченения. В конце концов на месте колонны был возведен храм, в который приходили те, кто желал помолиться святому.

Как и квазирелигиозный статус византийских императоров, эта одержимость монахами выглядит в глазах людей другой эпохи и другой культуры странно. Предполагалось, что святые люди должны были обеспечивать целый ряд и духовных, и материальных благ. Бытовала искренняя вера в то, что за свое подвижничество святые, такие как Симеон, становились ближе к Богу, чем обыкновенные слабые люди, в том числе и рядовое духовенство. А значит, они могли служить каналами получения божественной благодати, заступниками, посредниками в молитве и в конечном счете в спасении, чего нельзя было достичь, просто посещая церковь по воскресеньям. Кроме того, многое от них можно было получить прямо здесь и сейчас. Люди приносили к колонне Симеона больных, чтобы он даровал им исцеление, и, по словам его биографов, такое регулярно случалось. Другие, особенно земледельцы, просили его, чтобы он помолился о перемене погоды ради хорошего урожая. Испрашивали у Симеона совета и по сугубо мирским вопросам. Жители окрестных деревень добивались его посредничества в судебных делах и спрашивали, когда лучше начинать сев. Но самая важная миссия Симеона Столпника и других святых мужей заключалась в том, чтобы защищать бедных и слабых от тяжелой длани государственной власти. В обширной империи коммуникации были затруднены, и имперские чиновники пользовались на своих территориях абсолютной властью и имели широкие возможности для злоупотребления ею. Призывы к справедливости, обращенные к далекому императору, сидящему в Константинополе, или даже к префекту, находящемуся в Антиохии или Александрии, чаще всего оставались неуслышанными. Гораздо действеннее было обратиться за помощью к местному святому. Когда к Симеону пришли просители, чтобы пожаловаться на местного чиновника, который вымогал деньги у бедных, святой человек отправил к тому гонца, велев передать: «Не бери силой то, что тебе не принадлежит». Чиновник, конечно же, не обратил на это особого внимания, но, когда на следующий день он внезапно умер от сердечного приступа, никто не воспринял это как простое стечение обстоятельств. Конечно, такие драматические происшествия были крайне редки, но у святого человека имелось одно большое преимущество в противостоянии могущественным людям: он был абсолютно неуязвим. Бессмысленно грозить отъемом имущества или физическим насилием тому, кто ничего не имеет и добровольно истязает себя. В то время как городские эстеты и снобы, такие как Зосима, могли недолюбливать монахов, для бедных и угнетенных они были заступниками и защитниками. Благодаря им народ мог заставить имперские власти услышать его голос и действовать в его интересах.