Мак все-таки полез наверх, с трудом дотянулся до холодного стеклянного цилиндра и слегка его повернул. Сначала ничего не происходило. Мак слез с табурета и отошел ко все еще открытой двери. В банке под потолком показалось какое-то свечение. Из металлической трубы в банку вылетела небольшая светящаяся бабочка. За ней еще и еще, и через минуту вся банка светилась, наполненная порхающими или сидящими на стенах бабочками.

– Это что, мотыльки какие-то?

«Скорее светлячки, – поправил шар. – Мотыльки летят на свет, а эти сами светятся».

– Удобно, – оценил пацан. – Нам бы в деревню таких. А кормить их чем?

«Они сами себе еду находят, в основном ржавчину и разные металлические стружки. Раньше их разводили для добычи металла».

– Раньше? А сейчас почему про них забыли?

«Их мало осталось и в труднодоступных местах навроде этого. Да и другие способы теперь есть, руду добывают в шахтах и переплавляют, а редкие металлы, которые эти бабочки добывали, сейчас людям и не нужны вовсе».

– Дедушку бы сюда – он бы разобрался, нужны они или не нужны.

Мак огляделся. Теперь, когда внутренности избушки были освещены, дверь можно было и закрыть, загородиться от темного и мрачного ночного леса. На внутренней стороне двери обнаружился обычный засов, на который Мак и заперся. Помещение было почти пустым. В центре на полу чуть выступал большой металлический обод в три шага поперек. Внутри круга на деревянном полу выделялись два металлических блина. Мак догадался, что это и были те самые ноги, на которых поднималась избушка, а обод был верхней частью большой шестеренки, скрытой под полом. В углу стояла железная печь, за решеткой внизу догорал огонь, сверху шипел закрытый котел, от которого шли по сторонам и вниз толстые трубки. Каким-то образом голосовая команда оживила печь, и пар из котла провернул механизм поворота. Чудо, что сработало после многих лет бездействия. Больше в комнате ничего особенного не было, пара табуретов, широкая лавка у стены, на которой можно было лечь, да небольшой дубовый стол. Кое-где из стен торчали оборванные провода, но никаких остатков приборов или других механизмов не было. Те, кто оставил это место, тщательно все убрали.

– Какое странное забытое место, – произнес Мак, усаживаясь за стол, доставая нож и выкладывая из мешка хлеб.

«Раньше тут сидел наблюдатель. Потом за ненадобностью это все забросили, а затем и забыли».

– А как внутрь холма войти, тут же нет других дверей?

«Изба разворачивалась и вставала дверью к проходу. Но тебя туда пока не пропустит система».

– Наверное, не стоит и спрашивать, кто такая Система?

«Считай пока, что это фея-охранница. Ты же не хочешь просидеть в холме двадцать лет?»

– Нет уж, хорошо, что она за стеной. Тут тихо, сухо, тепло. Переночую, и завтра дальше пойдем.

Поев, Мак убрал все обратно в мешок и лег на скамью. Свет и шуршание бабочек в банке ему не мешали. Он лег на бок, подсунув куртку под голову, и быстро заснул. Ночью ему снились имперские шагоходы, пыхтящие паром и дымом и наступавшие на тонкую цепочку республиканских бронеходов. Шипели и бумкали паровые пушки. Свистели пули, вылетающие в облаках пара из паровых пулеметов. Противники медленно сближались, то одна, то другая машина останавливалась в клубах огня и дыма, взрывались паровые машины и боекомплект, разбегался во все стороны экипаж… Чем закончилась битва, Мак так и не узнал, внезапно проснувшись. Бабочки в банке собрались на ее дне, свет заметно потускнел.

Мак подошел к двери и открыл ее, запуская внутрь свежий утренний бодрящий ветерок. Снаружи уже было светло, солнце вставало, лес шумел птичьими песнями, поскрипываниями, шорохами и шелестом листвы. Мак взобрался на табурет и повернул банку в обратную сторону. Уставшие за ночь бабочки сорвались с места и улетели в прикрепленную сверху трубу.

«Это ты сам догадался?» – спросил вдруг шар.

– Они же где-то живут днем, – ответил Мак. – Я подумал, будет правильным их отпустить. Да и нам пора дальше.

Мак вышел из избушки на поляну, закрыл за собой дверь.

– Так это все осталось после Большой войны?

«Нет, это место построили гораздо раньше!»

– Что ж, спасибо этому дому, пойдем к другому!

«Ты ничего не забыл?»

– А что не так?

«Надо избу на место поставить! Скажи: встань, изба, по-старому, как мать поставила!»

– Придумают же тоже, – поразился Мак, но послушно повторил.

Избушка закряхтела, лязгая металлом, приподнялась, ноги вытянулись, домик крутанулся вокруг своей оси и опустился обратно в выемку на склоне, скрывая стену с дверью.

– Все, можно идти? – спросил Мак. – Я помню, где дорога, сам найду, не надо меня опять в яму вести…

По утреннему холодку идти было бодро и весело, отдохнувший мальчуган быстро шел по грунтовой дороге, совсем не беспокоясь об оставшихся позади родственниках, покинутой им деревне, о том, где он будет ночевать сегодня и как доберется до Столицы. И что он будет делать в Столице, его тоже пока не волновало. Маленький бродяжка был рад свалившемуся ему на голову приключению, в котором он уже узнал столько нового. И потом, всегда ведь можно вернуться обратно, к матери. Вновь пасти овец, помогать кузнецу, встречать почтовый дилижанс и мечтать о городах, морях и новых приключениях. Окружающий светлый и открытый всем ветрам мир казался добрым и благожелательным, все пути и все двери в нем должны были сразу открываться, а гостеприимные люди готовы принять маленького путешественника с распростертыми объятиями…

– Прочь с дороги, деревенщина!

Мак еле-еле успел отпрыгнуть на обочину, как мимо него пронесся на всех парах гвардеец на мехконе, все как и говорил парень шару: дым из ушей, пар из ноздрей, из пасти коня вырываются языки пламени. Мехконь стремительно пролетел по дороге, поднимая пыль, только топот и свист вырывающегося пара повисли в воздухе, а всадник уже унесся вдаль и скоро исчез за поворотом. Мак остался стоять на краю дороги в тучах поднятой пыли, реальный мир жестко напомнил ему о своем существовании.

«Я не заметил пулемет!» – сообщил шар.

– Убран в корпус в небоевое положение, – сказал Мак. – Куда это он так понесся? Неужели в деревню? Может, там что-то случилось? Надо возвращаться…

«Нет! Ничего там не произошло после твоего ухода!»

– Да откуда ты знаешь?

«Сам подумай! Как вы сообщаете в город о своих проблемах, просьбах или еще о чем?»

– Письма пишем и с дилижансом передаем. Или случайному курьеру, такому, как этот.

«Так вот, за два дня из деревни в город никто не проезжал. Так что сообщить в город никто ничего не мог! Логично? Сам вспомни, ни одного попутчика, ни одного встречного мы вчера не видели!»

– Да, я с тобой согласен, – кивнул Мак. – Может, это курьер на перевал поскакал, на заставу…