Радость добавила сил Харитонову, и он, не останавливаясь для передышки, поспешил в сторону дыма, в сторону чьей-то организованной жизни, разбитой на точно отмеренные двадцатичетырехчасовые отрезки времени.

Второй склон сопки был лысоват. Харитонов шел быстро, однако до нужной ему сопки было еще километра три, а солнце уже наклонялось над закатной стороной. Приближающийся вечер торопил Харитонова.

Когда стемнело, Харитонов был уже близок к цели. Он шел на костер. Лицо, исцарапанное ветками, зудело. Еще несколько десятков метров – и он встретит людей, и эта встреча может оказаться целью его таежных блужданий. Во всяком случае, он именно с этой целью и шел. Встретить, доложить о грузе и поступить в чье-то дальнейшее распоряжение. Ведь баржу уже с камней не снимешь, а война идет и где-то не хватает бойцов. Может быть, даже здесь.

– Стой! Кто идет?! – раздался из темноты выкрик постового.

Харитонов остановился и вздохнул с облегчением: «Наши!»

– Младший матрос Харитонов! – четко доложил он.

– Пароль!

– Не знаю…

– Руки вверх и вперед! – голос прозвучал уже из-за спины.

Харитонов вышел на поляну, в центре которой горел костер.

У костра сидел пожилой офицер. Остановились перед ним.

– Товарищ генерал, задержан нарушитель!

– Да какой я нарушитель! – перебил солдата Харитонов. – Я ж к вам сам шел!

– Сдать оружие! – приказал генерал.

– Нет у меня оружия…

Солдат ощупал Харитонова, потом снял с его плеч вещмешок.

– Тут за ним какая-то веревка тянется! – сказал он задумчиво.

– Пройти вдоль нее и определить назначение!

– Товарищ генерал! – снова заговорил Харитонов. – Разрешите объяснить!

– Объясняй! – великодушно разрешил генерал.

– Это не веревка, а бикфордов шнур. Он присоединен к грузу динамита на барже, которая на отмели у морского берега.

– А где здесь морской берег?! – удивился генерал.

– Недели две пути, – сказал Харитонов.

– Интересно! – генерал встал и вплотную подошел к младшему матросу. – Мы тебя вот что, арестуем пока… А позже решим, что с тобой делать.

– Товарищ генерал! – жалобно обратился Харитонов. – Да за что?

– Моя фамилия – генерал Лыков! Так и говори, не стесняясь: «Товарищ генерал Лыков!» А арестовываем тебя за то, что ты на дезертира похож! Да и сказки мне твои про шнур не нравятся! Может, там по этому шнуру кто-то уже идет к нам?! Изводьев! Разбуди Аникина, и пусть он пройдет до конца шнура.

– Слушаюсь! – отчеканил солдат, задержавший Харитонова.

– А этого закрой во второй землянке! – продолжал генерал. – И стереги! Уйдет – расстреляю, а если вдвоем уйдете – двоих расстреляю!

Изводьев подошел к Харитонову и толкнул в плечо.

– Пошли!

На другом конце поляны зашли в низенькую сырую землянку.

– Вот здесь будешь жить! – сообщил Изводьев.

– Послушай, а где фронт? – спросил Харитонов.

– Не знаю.

– А вы что здесь делаете?

– Мы здесь уже лет восемь. Выходим из окружения.

– Так тут вроде же никого! – удивился арестованный. – Кто же вас окружает?

– Генерал говорит, что вокруг вражеское окружение, – повторил Изводьев.

Харитонов замолчал.

Солдат оставил арестованного, вышел и задвинул на запор дверь. В полной темноте Харитонов нащупал деревянные нары. Улегся. И задумался, пытаясь разобраться, куда же это он попал.

Сосредоточиться в этой сырой темноте было трудно. Единственное, что понял Харитонов, было то, что он оказался как бы в двойном плену – и у своих и у врагов, так как его плен был во вражеском окружении, о чем он понял со слов генерала Лыкова.

Бежать некуда, да и не имеет смысла. Ну убежит, а потом что – снова людей искать?! Нет, надо ждать, пускай они узнают, разбираются, а он может пока и отдохнуть.

Вскоре он заснул, но сон его не был долгим. Ночью дверь открылась, и тот же Изводьев растолкал его.

– Ты чего? – недовольно заворчал Харитонов.

– К генералу на допрос, – едва слышно проговорил солдат.

Выбрались из землянки и подошли к костру, у которого на колоде в той же задумчивой позе сидел генерал в накинутой поверх солдатской шинели.

– Товарищ генерал, арестованный доставлен! – доложил солдат.

– Ударь его! – негромко приказал генерал.

– Ты уж извини! – прошептал Изводьев и стукнул Харитонова кулаком по уху.

В голове арестованного зазвенело.

– Теперь слушай! – генерал прокашлялся. – Ты знаешь, что мы со времен революции находимся во вражеском окружении?!

– Ну да… – кивнул Харитонов, решив отвечать положительно.

– Знает! Слышишь, Изводьев, дурья башка, даже он знает! Так вот, ты пришел к нам со стороны вражеского окружения. Меня интересует, кого ты из этого окружения встречал и что о нем знаешь?

– Нет… – запнулся Харитонов, – не знаю, не встречал…

– Подонок. Подонок и дезертир! – огорченно произнес генерал. – Если Аникин через два дня не вернется, мы тебя расстреляем.

– Товарищ генерал Лыков! – встрепенулся Харитонов. – Да ведь только к барже не меньше двух недель идти! Как же он вернется через два дня?!

– У него приказ. Не вернется – расстреляем тебя, а потом его, если вернется с опозданием.

Харитонов потупился и горестно размышлял о судьбе, которую ни предсказать, ни предвидеть невозможно. Глупо все как-то получалось.

Генерал пододвинул колоду поближе к огню и уселся так, что пламя освещало его побитое оспой усатое лицо.

Изводьев подошел к генералу, наклонился и что-то прошептал.

– Нет, – замотал головой генерал. – Не могу я спать! Вот выйдем из окружения – отосплюсь, а пока нет. Во сне и убить могут. А за заботу о генерале объявляю благодарность!

– Служу Советскому Союзу! – протараторил солдат.

– Ты вот что, ударь его еще разок и отведи назад, сам приляг, поспи часик! – генерал повернул голову, посмотрел, как Изводьев еще раз ударил арестованного кулаком по уху и проводил их взглядом.

Чтобы отвлечься от звона в голове, Харитонов пытался сосчитать шаги до землянки. Считал он вслух, но негромко.

– Чего бубнишь? – равнодушно спросил солдат. – Ты извини, приказ генерала – приказ родины.

– А мне кажется, что он – сумасшедший! – Харитонов обернулся, пытаясь рассмотреть лицо Изводьева.

– Иди, иди! Генералы сумасшедшими не бывают! Он уже двенадцать лет не спит.