Кали — в переводе с санскрита «черная». В индуистской мифологии одна из грозных ипостасей великой богини–матери Деви, или Дурги, жены Шивы. Олицетворение смерти и разрушения.

Витра придумала, как отомстить девчонке: Амию кормили через раз и заставляли выполнять самую тяжелую работу по дому. Витра поднимала ее с рассветом и выматывала из нее все силы, заставляя носить непомерные тяжести, выходить из дома в дождь и часами молиться богам.

Под бдительным оком занятой шитьем старшей невестки Амия пекла лепешки на всю семью. Это было одно из немногих занятий, которое ей по–настоящему нравилось. Но девочка пыталась этого не показывать. Лицо ее было напряжено, и она старалась не смотреть на Витру. Амия каждый день ждала порки или другого телесного наказания, но страх перед Кали сдерживал злую невестку.

Витра взяла горячую лепешку с раскаленной плиты, зубами оторвала кусок и стала медленно жевать, оценивая плотность теста и его вкус. Лепешки получились отменные. Она сожалела, что придраться было не к чему.

— Что–что, а мужа накормить ты сумеешь, — насмешливо сказала она.

Амия подняла голову. Между бровей залегла тревожная морщинка. Что еще придумала Витра? Злая женщина окинула девочку оценивающим взглядом — так обычно смотрят на кусок мяса, лежащий на прилавке мясника.

— От своей бедной матери ты унаследовала умение готовить, это очевидно, — продолжила Витра.

— Я запрещаю тебе говорить о маме.

— Ты ничего не можешь мне запретить. Я здесь командую! А тебе лучше бы научиться помалкивать и подчиняться, если хочешь понравиться тому, кого мы для тебя выбрали… И нечего таращить на меня свои дурные тараканьи глаза! Ты все прекрасно поняла. Мы выдаем тебя замуж.

— Нет!

— Тебя никто не спрашивает! Ты еще пожалеешь, что убегала из моего дома! Уж я–то знаю, о чем говорю!

Амия словно окаменела. У нее под ногами разверзлась страшная пропасть. Прерывающимся голосом она спросила:

— За кого?

— За Пуру, седьмого сына Джахамов. Хотя лучше бы мы продали тебя «белому демону». Ну, теперь уж ничего не поделаешь.

Амия сдерживалась изо всех сил. Витра обрадуется, увидев, как она плачет. Пуру Джахам… На рынке она не раз видела этого ничем не примечательного мальчика, но сейчас даже не смогла вспомнить его лица. Джахамы были крестьянами и жили очень бедно. Два рисовых поля и клочок земли, отведенный под овощи, — вот и все их богатство. Еще они плели корзины и продавали их у дороги, ведущей в Варанаси. Ходили слухи, что хозяйка дома — женщина крутого нрава и с невестками обращается, как со скотиной. А одну, которая не захотела ей подчиниться, и вовсе забила до смерти.

Может статься, матушка Джахам окажется еще ужасней, чем Витра…

— Я не выйду замуж за Пуру, — шепотом сказала Амия.

— Я сама его выбрала, и на этот раз тебе не удастся меня опозорить. Если понадобится, я за волосы приволоку тебя в храм.

— Да услышит тебя великая Кали! — сказала Амия, выпрямляясь.

Витра побледнела и обвела комнату взглядом, словно опасаясь, что вот–вот появится грозная богиня.

— Кали отомстит за меня, — продолжала Амия, и голос ее с каждым словом набирал силу. — Она накажет тебя черной болезнью и заберет в свое царство!

— Замолчи! Замолчи! — Витра с воплями выбежала из кухни.

Амия дала волю слезам. Ее, избранницу богов, отдадут мужчине, которого она не любит. Неужели ей все–таки суждено стать рабыней? Неужели не встретит она однажды своего принца?

Хирал, Блистательная, была живой легендой, одной из тех исключительных женщин, о которых мечтает любой мужчина. Она не только владела шестьюдесятью четырьмя искусствами1, но и в совершенстве освоила шестьдесят четыре позиции любовной игры, описанные в Камасутре, благодаря чему стала объектом неистового вожделения и… зависти. Танцовщицы–соперницы желали ей смерти и постоянно обращались к колдунам в надежде навлечь на нее несчастье.

Но Хирал не боялась колдунов и ведьм. Она была неприкосновенна, и защищал ее сам Шива. Она внимательно

1 Наряду с познаниями в области плотской любви в Камасутре перечисляется 64 вида «искусств» (или «знаний»), изучение которых входит в общий «курс» «камашастры» — науки любви. И мужчины, и женщины должны изучить столько «искусств», сколько они смогут, и достичь в этих «искусствах» совершенства.

посмотрела на свое отражение, многократно умноженное большими зеркалами. Никакая одежда не могла скрыть совершенство ее выточенного танцем тела. Золотые браслеты сияли на ее щиколотках и запястьях, пальцы украшали кольца. В каждой руке у нее было по длинному кинжалу с очень острым клинком — странная, вселяющая беспокойство деталь. Кинжалы она прижимала к груди. И вдруг резким движением она направила острия кинжалов в грудь одному из своих отражений, проговорив при этом:

— «Krte pratikrtam kuryat pratitaditam/Karanena ca tenaiva cumbite praticumbitam»1.

Женщина повернулась к изваянию Шивы, возвышающемуся над алтарем в зале, где она упражнялась, укрывшись от нескромных взглядов. Она выполнила несколько сложных движений, и кинжалы со свистом рассекли насыщенный благовониями воздух. Гнев отразился в ее широко раскрытых глазах, искривил сжатые губы. Этой ночью она в последний раз будет танцевать для самых влиятельных жителей Тан–джавура. Этой ночью она в последний раз будет танцевать для бога. Хирал повернулась к статуе Шивы.

— Больше никогда я не буду служить тебе! — сказала она, обращаясь к изваянию.

Она знала, что этими словами не обидит божество. Происходящее было в порядке вещей: для каждой танцовщицы наступала пора уйти, переложить исполнение своего религиозного долга на более молодых. Отточенным танцевальным движением она отодвинулась от статуи. Никогда больше не станет она продавать свое тело ради обогащения храма и жрецов. Правда была в том, что и сама она стала богатой благодаря похотливости своих поклонников. После этой

«В ответ на действие пусть совершают ответное действие, на удар — ответный удар и, по той же причине, на поцелуй — ответный поцелуй». Цитата из Камасутры в переводе А. Я. Сыркина, раздел второй, часть третья, глава девятая.

lJ

ночи она будет верно ждать того, кого любит. Хирал застыла на месте и представила себе лицо любимого мужчины.

Ее Мишель…

Он вместе с верным Дхамой уже должен быть в пределах Индии, и дорога ведет их на юг. Перед ее глазами возникла четкая картинка: Мишель верхом на своем белом коне. Связывавшие их узы были настолько крепки, что временами ей удавалось перенестись мыслями туда, где находился любимый.

Приход прислужницы, Ардаш, нарушил незримую связь.

— Воистину, ты — прекраснейшая из женщин, — сказала девушка. — И всегда будешь любимицей богов!

Следом за Ардаш вошла еще одна служанка с ларцем в руках. В ларце том хранились краски и кисточки. Она передала ларец Хирал. Другие девушки принесли одежду, покрывала и драгоценности. Все они завидовали Хирал и мечтали поменяться с ней местами, мечтали, чтобы их, а не ее любил сагиб Мишель, храбрейший и благороднейший из мужчин. Они столпились вокруг своей хозяйки.