Принадлежала борода.

Уж он приближился: тогда

Княжна с постели соскочила,

Седого карлу за колпак

Рукою быстрой ухватила,

Дрожащий занесла кулак

И в страхе завизжала так,

Что всех арапов оглушила.

Трепеща, скорчился бедняк,

Княжны испуганной бледнее;

Зажавши уши поскорее,

Хотел бежать, но в бороде

Запутался, упал и бьется;

Встает, упал; такой беде

Арапов черный рой мятется,

Шумят, толкаются, бегут,

Хватают колдуна в охапку

И вон распутывать несут,

Оставя у Людмилы шапку.

Но что-то добрый витязь наш?

Вы помните ль неждану встречу?

Бери свой быстрый карандаш,

Рисуй, Орловский, ночь и сечу!

При свете трепетном луны,

Сразились витязи жестоко;

Сердца их гневом стеснены,

Уж копья брошены далеко,

Уже мечи раздроблены,

Кольчуги кровию покрыты,

Щиты трещат, в куски разбиты...

Они схватились на конях;

Взрывая к небу черный прах,

Под ними борзы кони бьются;

Борцы, недвижно сплетены,

Друг друга стиснув, остаются,

Как бы к седлу пригвождены;

Их члены злобой сведены;

Переплелись и костенеют;

По жилам быстрый огнь бежит;

На вражьей груди грудь дрожит -

И вот колеблются, слабеют -

Кому-то пасть... вдруг витязь мой,

Вскипев, железною рукой

С седла наездника срывает,

Подъемлет, держит над собой

И в волны с берега бросает.

"Погибни! - грозно восклицает; -

Умри, завистник злобный мой!"

Ты догадался, мой читатель,

С кем бился доблестный Руслан:

То был кровавых битв искатель,

Рогдай, надежда киевлян,

Людмилы мрачный обожатель.

Он вдоль днепровских берегов

Искал соперника следов;

Нашел, настиг, но прежня сила

Питомцу битвы изменила,

И Руси древний удалец

В пустыне свой нашел конец.

И слышно было, что Рогдая

Тех вод русалка молодая

На хладны перси приняла

И, жадно витязя лобзая,

На дно со смехом увлекла,

И долго после, ночью темной,

Бродя близ тихих берегов,

Богатыря призрак огромный

Пугал пустынных рыбаков.

Песнь третия.

Напрасно вы в тени таились

Для мирных, счастливых друзей,

Стихи мои! Вы не сокрылись

От гневных зависти очей.

Уж бледный критик, ей в услугу,

Вопрос мне сделал роковой:

Зачем Русланову подругу,

Как бы на смех ее супругу,

Зову и девой и княжной?

Ты видишь, добрый мой читатель,

Тут злобы черную печать!

Скажи, Зоил, скажи, предатель,

Ну как и что мне отвечать?

Красней, несчастный, бог с тобою!

Красней, я спорить не хочу;

Довольный тем, что прав душою,

В смиренной кротости молчу.

Но ты поймешь меня, Климена,

Потупишь томные глаза,

Ты, жертва скучного Гимена...

Я вижу: тайная слеза

Падет на стих мой, сердцу внятный;

Ты покраснела, взор погас;

Вздохнула молча... вздох понятный!

Ревнивец: бойся, близок час;

Амур с Досадой своенравной

Вступили в смелый заговор,

И для главы твоей бесславной

Готов уж мстительный убор.

Уж утро хладное сияло

На темени полнощных гор;

Но в дивном замке всё молчало.

В досаде скрытой Черномор,

Без шапки, в утреннем халате,

Зевал сердито на кровати.

Вокруг брады его седой

Рабы толпились молчаливы,

И нежно гребень костяной

Расчесывал ее извивы;

Меж тем, для пользы и красы,

На бесконечные усы

Лились восточны ароматы,

И кудри хитрые вились;

Как вдруг, откуда ни возьмись,

В окно влетает змий крылатый:

Гремя железной чешуей,

Он в кольца быстрые согнулся

И вдруг Наиной обернулся

Пред изумленною толпой.

"Приветствую тебя, - сказала, -

Собрат, издавна чтимый мной!

Досель я Черномора знала

Одною громкою молвой;

Но тайный рок соединяет

Теперь нас общею враждой;

Тебе опасность угрожает,

Нависла туча над тобой;

И голос оскорбленной чести

Меня к отмщению зовет".

Со взором, полным хитрой лести

Ей карла руку подает,

Вещая: "дивная Наина!

Мне драгоценен твой союз.

Мы посрамим коварство Финна;

Но мрачных козней не боюсь;

Противник слабый мне не страшен;

Узнай чудесный жребий мой:

Сей благодатной бородой

Недаром Черномор украшен.

Доколь власов ее седых