– Я тоже. Но у меня есть некоторые дела, а вечером мы снова увидимся. Ты мне напиши, когда будешь от маменьки уходить.

* * *

Мать Алексея, Вера Сергеевна, седовласая ухоженная женщина лет 70, худощавого телосложения, среднего роста, с властными чертами лица и тонкими сжатыми губами, встретила сына сдержанно. Прошёл уже почти год с её последней поездки к сыну во Францию. С тех пор накопилось море обид, да что там, – целый океан – на сына, на невестку, на весь мир, на всех и на каждого по отдельности. В каждом слове, в каждом действии сына и невестки ей видился подвох – попытка её оскорбить и унизить при любом малейшем случае. Каждую невинную фразу, брошенную мимоходом, она анализировала часами, чтобы прийти к единственно верному, с её точки зрения, выводу – фраза хоть и невинная, и вроде как нейтральная, но со скрытым смыслом, который заключался в том, что её вот таким изуверским способом хотят оскорбить и унизить. Обида накапливалась постепенно, подкреплялась неоспоримыми доказательствами. За пару недель отдельные эпизоды складывалась в единое полотно неприятия, недоверия и даже ненависти. Её ничто не радовало, она сама страдала от этого, но ничего не могла с собой поделать. И невестка – тоже та ещё штучка. Отхватила себе такого замечательного мужа, как её сын, и живёт себе припеваючи.

Обо всём этом Вера Сергеевна размышляла, вполуха слушая скучноватый рассказ своего сына о житьё-бытье за истекший период.

Во время традиционного чаепития у Алексея постоянно тренькали смски, и он на них отвечал.

Наконец Алексей встал из-за стола.

– Мам, ну мне пора.

– Ну куда ты так торопишься? Мы так давно не виделись!

– Я ещё заеду на днях.

– Ну, как знаешь, – сказала Вера Сергеевна и проводила сына до лифта.

Вернувшись, она позвонила своей сестре Ольге.

– Оля, привет. Представляешь, Лёшка заезжал. Один заехал, без Леры. Ну, может, и обидела я её чем в прошлый раз, но уж не настолько, чтобы она не навестила. Пока он тут был, она ему всё время смски слала. Видимо, торопила, чтобы скорее уже уходил. Что? Как она не в Москве? То есть как это – не приехала? Я ничего не понимаю. Лёшка очень странно себя вёл – меня практически не слушал, всё время что-то переспрашивал, видно было, что ждёт не дождётся, когда уже уйдёт. И всё на телефон свой ежесекундно смотрел. Чисто зомби. Что-то мне всё это сильно не нравится. Я пока в здравом уме и ничего мне не мерещится. Он сказал, что привёз тебе лекарства. Ты когда к нему заедешь? Завтра? Ну расскажешь потом, как с племянником пообщалась. Всё, пока.

* * *

Вечером Марина снова приехала к Алексею. За ужином она томно посмотрела на него и сказала:

– Ты знаешь, я так по тебе соскучилась. Просто места себе не находила. Поставила твою фотографию на стол в офисе. Вот разговариваю с фотографией, когда тебя рядом нет. А сегодня, когда ждала тебя в метро, увидела тебя на эскалаторе – всё, уже больше ничего и никого вокруг не видела. Это феерическое чувство, со мной никогда ничего такого не было.

– А с бывшим? – спросил Алексей.

– Говорю же, что никогда не было. Я в тебе растворяюсь, я тебя чувствую, как себя.

Алексей встал из-за стола.

– Я сейчас.

Как только Алексей вышел из кухни, Марина быстро подлила ему в бокал с вином жидкость из флакона.

– Смотри, что я тебе привёз, – сказал Алексей, протягивая Марине небольшую бархатную коробочку.

– Это мне? А что там?

– Ну ты открой и увидишь.

Марина открыла коробочку и достала оттуда тоненький золотой браслетик.

– Ой, какая прелесть! – воскликнула она.

Она стала прилаживать его на запястье, но на широкой крестьянской руке браслет смотрелся нелепо.

– Ну я, вообще-то, браслетики потолще, помассивнее люблю. Но этот тоже очень красивый. Ой, Лёшка, ты меня балуешь! Я тебя так люблю!

– Я тебя тоже. Не представляю, как я буду без тебя. Через неделю мне уже уезжать. Но я что-нибудь придумаю.

– Да что здесь можно придумать?

– Я по работе езжу в командировки. Будешь ко мне туда приезжать.

– На какие шиши? Ты же знаешь, за съёмную квартиру я плачу, постоянной работы нет, – так, кручусь то здесь, то там.

– Я все расходы беру на себя. Через месяц я еду в Милан. Как тебе Милан?

– Нет, ну я не могу тебя вводить в такой расход. А потом, жена ведь узнает.

– Она бухотчётность не ведёт. Так что готовь загранпаспорт.

– Вряд ли успею. Хотя… У моей Ирки, ну, помнишь, я тебе рассказывала, связи какие-то в ОВИРе. Точно! Она мне за пару недель всё сделает. Неужели мы с тобой будем гулять по Милану вместе? Боже, прямо не верится!

– Может, и в Венецию на денёк заскочим.

– Я всегда мечтала об этом. Но думала, что это никогда не сбудется.

– Для меня началась двойная жизнь. Я от тебя ничего не скрывал. Ты знаешь, что у меня есть жена и сын. А я хочу всегда быть с тобой, я понимаю, что хочу жить с тобой, но я не представляю, как можно сказать человеку, с которым ты столько лет прожил вместе, мол, прости-прощай. Поэтому я могу тебе предложить только такой вариант – встречи в моих командировках, в Москве…

– Я всё понимаю. У тебя есть твои обязательства. Я буду рада каждому мигу, каждой секундочке, когда ты будешь рядом. Мне ничего не надо – только знать, что ты есть, что ты меня любишь, что мы будем встречаться. Я к тебе приеду, куда скажешь, хоть в Магадан. Пешком приду.

– Как я счастлив и несчастлив одновременно, – сказал Алексей, и на его глаза навернулись слёзы.

– Ты такой сентиментальный, Лёшенька. Ну кто же виноват, что у нас случилась любовь? А у меня тоже есть сюрприз! Ты не подглядывай, я сейчас.

Марина взяла в коридоре пакет и направилась с ним в ванную комнату.

– Да, особо тут не развернёшься, – тихо сказала Марина.

Она достала из пакета короткие толстые свечи и расставила их, где смогла. Затем она включила воду и наполнила ванну водой, побросав туда шарики для пены. В каком-то американском фильме она видела, как героиня проделала то же самое. Она зажгла свечи, выключила свет, разделась и залезла в ванну.

– Лёш! Теперь можно! Иди ко мне! – позвала она Алексея.

Алексей открыл дверь в ванную и увидел Марину при свете свечей.

Он быстро разделся и присоединился к ней, второпях ударившись о втиснутую в тесную ванную стиралку.

– Мариша, ты просто сводишь меня с ума, – прошептал он.

* * *

В квартире Веры Сергеевны раздался телефонный звонок.

– Да, Оль. Ну что, видела Лёшку? Лекарства забрала? Какая ещё женщина у него в квартире была? Ну что ты ерунду несёшь? Что значит, «похожа на уборщицу»? У них сроду уборщиц не было. Ладно, если ты сейчас говорить не можешь, поговорим позже.