комментарий:

В данном случае речь идет о мечте-антисценарии: «У меня все будет наоборот». В родительской семье не было плохого обращения, но был недостаток родительской любви и принятия. Девочка компенсировала это, восполняя нехватку эмоционального тепла мечтами о будущем: так, будто оно у нее уже есть, проживая в своих мечтах те ситуации, где она любима, нужна, и рисуя себе благополучную ситуацию детско-родительских отношений. Это стало ее жизненной целью, которой она достигла, став взрослой. Самостоятельная внутренняя работа и позитивная цель привели к тому, что детская травма была преодолена. Кроме того, Галина знала на своем опыте, что такое быть недолюбленным ребенком, – и это дало ей возможность помогать таким детям.

Что касается кровных родителей, которым не удается создать атмосферу «благополучной семьи» для своих детей, – чаще всего их собственное детство было таково, что модели «хорошего» родительского поведения у них не сформировались. Они смогли родить ребенка, но не смогли быть ему настоящей семьей.

Причины, по которым у взрослых людей могут быть не сформированы или нарушены модели родительской заботы о детях, очень разнообразны.

Одна из наиболее распространенных – отсутствие адекватной родительской заботы в собственном раннем детстве. Если в родительской семье эмоциональное отношение к ребенку не было однозначно плохим, но отсутствовала нормальная забота о его потребностях, – велика вероятность, что когда такой ребенок вырастет, он также будет пренебрегать нуждами своих детей.

Другая проблема – эмоциональное отвержение. К сожалению, эта проблема возникает не только в социально неблагополучных семьях. Бывает, что в самой обычной семье ребенок переживает опыт эмоционального отвержения со стороны родителей, особенно болезненный, если отвержение было со стороны матери. В дальнейшем это может привести к потере надежды на возможность получения родительской любви и глубокой обиде, которая не всегда осознается самим человеком. В ответ на родительское отвержение дети внутренне тоже начинают отвергать своих родителей, «не принимают» их. Став взрослыми, они сталкиваются с амбивалентным отношением к собственной родительской роли. С одной стороны, на сознательном уровне есть желание иметь детей, а с другой стороны, на глубинном уровне – страх, что эти отношения могут принести боль и разочарование, которых человек не хочет. Очевидно, что такая амбивалентность становится психологическим барьером на пути к возможности самим стать родителями.

Еще одна распространенная причина невозможности нормально заботиться о своих детях – болезнь или неадекватное состояние родителей. Сюда можно отнести разные формы зависимостей (алкогольная, наркотическая, игровая), при которых нарушается волевая саморегуляция и система ценностей, и предмет зависимости начинает превалировать над всем остальным, в том числе даже над душевными привязанностями и биологическими инстинктами самосохранения и заботы о детях. Возникновение зависимостей имеет много разных причин, но часто сочетается с личностным инфантилизмом у людей, для которых предмет зависимостей становится единственным источником получения удовольствия от жизни и избегания трудностей.

Необходимо, однако, отметить следующее. Для наблюдателей «со стороны» является существенным прежде всего внешнее неблагополучие семьи (плохой уход за ребенком, социальная дезадаптация родителей). Для ребенка, живущего «внутри» семейной системы, самое существенное – эмоциональные связи с родителями. Если взаимная привязанность родителей и ребенка все же есть, для детей она становится важнее, чем ущерб, наносимый им зависимостью родителей или их болезнью.

пример:

В детский дом попал мальчик дошкольного возраста (шесть лет), изъятый органами опеки из неблагополучной семьи. Воспитатели детского сада жаловались на то, что ребенок неухожен, мама забывает забрать его из детского сада, иногда появляется в нетрезвом виде. Органы опеки выяснили, что мать мальчика, ее звали Катя, начала сильно выпивать и плохо заботиться о нем, когда отец ребенка (гражданский муж) попал в тюрьму. Однако она никогда не обижала ребенка, не подвергала его насилию, любила его. Дальнейшая работа

специалистов с мальчиком и его мамой, направленная на социальную реабилитацию матери, выявила следующий круг проблем: у матери всегда были проблемы с уходом за сыном, но ей помогали муж и бабушка. С того момента, как муж попал в тюрьму, у нее началась депрессия, она стала выпивать, потеряла работу. При этом между матерью и сыном была взаимная привязанность, раннее детство мальчика было достаточно благополучным, оба родителя жили с ним вместе и любили его. По мере работы с мамой выяснилось, что она сама была приемным ребенком. Ее отец женился после Великой Отечественной войны, у него появилось двое детей. Через десять лет брака он полюбил другую женщину и ушел к ней из семьи. Это и была мама Кати. Но она умерла во время родов, и отец с новорожденной дочкой вернулся к своей первой жене, которая приняла его и растила Катю как родную. Катя до подросткового возраста не знала о том, что ее родила другая женщина. Однако, как часто бывает в случаях с «тайной усыновления», когда Кате было четырнадцать лет, из деревни приехали родственники отца и рассказали девочке о ее происхождении. Узнав историю своего рождения, Катя оказалась в ситуации, в которую зачастую попадают приемные дети: в ситуации конфликта верности приемной семье или кровной, в ситуации соперничества между ними. Катя, которая с рождения знала и любила свою приемную маму и не знала и не успела полюбить свою кровную мать, заняла позицию негативного отношения к кровной матери, как к ««разлучнице». Разговаривая об этом со специалистами, Катя говорила, что считает своей матерью приемную маму, а кровная мать для нее никто. Также она не хотела, чтобы ее сын, Митя, знал ее историю, и сама никогда не рассказывала ему об этом. Важно отметить, что девочка росла в равных условиях с братом и сестрой, с любящими их родителями, и двое других детей социально благополучны, имеют свои семьи. В детстве Катя хорошо училась в школе, занималась спортом. Сложности начались в юности, когда она связалась с неблагополучной компанией; тем не менее она окончила техникум, работала. Затем умер отец, и она стала жить со своим гражданским мужем вместе с матерью. В этот период было еще не очень заметно, что ей свойственна так называемая «родительская беспомощность», так как ее мать и муж помогали заботиться о ребенке и в том числе заботились о ней. Через полгода после того, как отец Мити попал в тюрьму, мать Кати, бабушка мальчика, умерла. Оставшись одна, Катя совершенно перестала справляться с заботой о ребенке и о себе, хотя в целом была интеллектуально сохранной и адекватной женщиной. Социальная служба проекта «Наша семья» приняла решение работать над реабилитацией Кати с целью воссоединения матери с ребенком. Катя занималась с психологом, они обсуждали ее личностные проблемы. Была выявлена личностная незрелость и потребность Кати в родительской любви и заботе. Получая социальную и психологическую поддержку, которая отчасти компенсировала ей отсутствие ее собственных (уже умерших) родителей, Катя смогла прекратить пить, устроилась на работу, регулярно навещала ребенка в детском доме и брала его на выходные домой. Через год ее восстановили в родительских правах, и мальчик вернулся в семью. Однако вскоре выяснилось, что Катя не может жить самостоятельно, что ей нужна постоянная социально-психологическая поддержка извне. Как только она остается одна, она не в состоянии организовать собственную жизнь и жизнь своего ребенка. Важно, что именно непризнание Катей роли кровной матери, которая дала ей жизнь ценой своей жизни, было той закрытой темой, которая на самом деле имела очень большое значение для Катиной способности быть хорошей матерью.